Женские письма: Женские письма — актеры и съемочная группа — КиноПоиск

Женские письма

([I] «S., suo dilecto…»;
[II] «G., unice rose sue…»;
[III] «Accipe scriptorum, о fidelis, responsa tuorum…»;
[IV] «Н., quondam carissimo…»;
[V] «Sedens more turturis…»;
[VI] «Ultra biennium…»
Dronke, p. 472–484, N 1, 7, 3, 2)

Первые четыре — по мюнхенской рукописи XII–XIII в.; по-видимому, это — настоящие женские письма, лишь впоследствии объединенные в подобие письмовника. Рифмованная проза, которой они написаны, была в моде в «высокой литературе» в X–XI вв., потом сохранилась лишь в низовой словесности; можно думать, что письма относятся к началу XII в. Два последние письма (уже не рифмованной, а ритмизованной, риторической прозой) — из любовного письмовника Бонкомпаньо, итальянского профессора риторики XIII в., где они озаглавлены «О женщине, которая хочет воротить к себе друга» и «О красивой женщине, которая зовет к себе ученого мужа, трудящегося над науками». Все письма, особенно предпоследнее, пронизаны реминисценциями из «Песни песней».

[I]
Подруга другу

С., возлюбленному своему,
Из всех ближних своих ближайшему,
Г. посылает вновь
Привет свой и верную любовь.
Ах, если бы ты ведал, любезный мой,
Сколь страдала я в разлуке с тобой,
Ибо нощно и денно
Сладостный твой образ пребывал предо мной неизменно,
Ибо ни в ком ином из родных моих
Не обретала я ласковых слов таких и даров таких.
Посему, о достойнейший из достойных любви,
Как я тебя люблю, так ты меня люби,
И тебя клевета не коснется черная,
Ибо любовь моя есть чистая и непритворная,
И легче золото обратить в свинец,

Нежели верности моей положить конец.
Так не медли отнюдь
И вновь ко мне будь.
Прости!

[II]
Подруга подруге

Г., розе своей единственной,
А. шлет залог любви своей истинной.
Где мне силы взять, чтоб с тобою в разлуке
Не мучиться в смертной муке,
Какое мне каменное иметь терпение,
Чтобы ждать твоего возвращения?
Очи мои слезами налились,
Руки и ноги мои словно отнялись;
Все, что радовало меня в дни прошлые,
Без тебя для меня — как грязь под подошвою;
Вместо радостей горестями дыша,
Весельем не озаряется моя душа.
Вспоминаю я поцелуи твои,

…………………………..
И смерть зову,
Оттого что не вижу тебя наяву.
Что мне делать, бедной?
Как мне быть, несчастной?
О, если бы мне мертвой в земле лежать
И желанного прихода твоего ожидать,
Или же сподобиться Аввакумовой судьбе
И хоть раз перенестись к тебе,
Чтобы в лицо моей любезной посмотреть
И потом пусть тотчас умереть!
Нет на свете женщины другой
Любимой такой и милой такой,
Которая любит меня любовью столь верной,
Искренней и нелицемерной.
Оттого и не могу не стенать, скорбя,
Пока вновь не увижу тебя.
Истинно сказал мудрец: тяжело человеку быть
Без того, без кого он не может жить.
Доколе мир стоит,
Ничто из моего сердца тебя не искоренит.
Вернись же вновь,
Подруга моя и моя любовь,
Не откладывай возвратного пути,
Ибо больше не могу я разлуку снести.
Прощай
И обо мне вспоминай.

[III]
Ученица наставнику

Друг мой честный,
Прими этот лист ответный, —
Хоть мне и не дано
Написать его по-достойному умно,
Но ученый слух неученою речью занимать — стыдно,
А молчанием оскорблять — грешно и обидно;
И отвечу тебе я,
Как умею.
Трудно мне, трудно
Обещать тебе то, что тебе нужно, —
Верность мою нераздельную,
Доселе никому не обещанную.
Но если уверюсь я,

Что чиста любовь твоя
И безопасна стыдливость моя, —
То приму я боль,
То отвечу я на твою любовь:
Ибо без великой боли
Нет для нас любови.
Ни пред кем не обнаруживай этого послания,
Ибо писано оно мною без дозволения.

[IV]
Покинутая покинувшему

Своему — когда-то любимому,
Своему — теперь вероломному
Шлю послание,
Не надеясь на сострадание.
Боль меня наполняет и скорбь гнетет,
Ибо в сердце твоем меня больше нет,
А я ожидала верности твоей
До самого скончания жизни моей.
Где мне твердости взять, чтобы муку мою стерпеть,
Чтоб не плакать о ней и днесь и впредь?
Тело мое — не металл,
Сердце мое — не из скал,
Очи мои — не кристалл, —

Кто бы, живой, о горе моем не рыдал?
Что я сделала? что я сделала?
Я ли первая тебя отвергнула?
В чем я повинна?
Отвергнута я, и нет причины.
Где вина?
На тебе, на тебе она!
Часто я вновь и вновь посылала к тебе слова
прошения,
Но ни разу, ни разу ни в едином слове твоем не обретала утешения.
Прочь, людской род!
Пусть никто теперь любви и верности от меня не ждет.
Зорок будь весьма,
Чтобы никто чужой не увидел этого письма.
Прости, прости:
Желаю тебе лучшего пути.

[V]
К самой себе

Как горлинка,
На сухой сидящая веточке,
Стенаю денно и нощно,
Со слезами питье мое смешиваю,

Сама с собою речи веду,
Голосом слезным,
Со вздохом скорбным,
Ибо ведать не ведаю,
Где тот, кого любит душа моя,
Где тот, с чьим телом душа моя
Сочеталась.
Не у него ли в руках Ключи бытия моего?
Ибо жизнь без него есть смерть для меня,
Ибо сердце мое лишь дыханьем любови движимо,
И когда его нет — тогда и меня нет,
А когда я есмь — тогда и он не может не быть.
Я уловила его стремлением моим
И неизреченным томлением моим;
Я замкнула его в сокровищнице памяти моей;
Перстами любови жаждущей
Я сокрыла его между грудей моих,
Как мирровый пучок благоухающий,
И надежда была мне подмогою.
Ибо что есть надежда,
Как не мнимое наше прибежище,
Оживляющее огонь в сердце бедствующих,
Чтобы душа и в сомнении
Не стесняла силы телесные,
Исхода ожидая счастливого,
Пусть и не ведая, где он явится.
Но слушайте, дщери Греции
И отроковицы царства Тирийского!
Не мните ли вы,
Что в объятиях у вас
Желанный мой, возлюбленный мой?
Заблуждаетесь вы!
Ибо всякий раз, как меня обымает сон,
Он вступает на порог моей ложницы,
Он под голову мне кладет левую свою,
Он ласкает мне чресла и груди правою своей,
И гнетет уста мои сладостными лобзаниями.
Он уносит меня в объятиях своих
В цветущий сад,
Где ручьи журчат между яблонями.
В том саду поют соловьи
И иные многие птицы певучие,
И бесчисленны в том саду благоухания.
Там объятиями и речами желанными
Подолгу мы услаждаемся
В оном вожделенном приюте.
И радость сия неизреченная
В каждом сне меня посещает.
Так зачем же
Жаждать мне его возвращения,
Если он и в разлуке меня не покинул,
Столь желанный?
А я это знаю,
И то, что я знаю,
Живет во мне и умрет со мной.

[VI]
Школяру от жены его

Вот уж больше двух лет,
Позабыв обо всем, что было обещано,
Ты сидишь в своих школах

И не думаешь
О том, что я женщина, и о том, что я молодая.
А я тоскую день и ночь,
Потому что ни дождь, ни роса не увлажняют теперь мою ниву.
Пусть отсохнет твой палец,
Коли для него в тягость мое обручальное кольцо!
Если ты не вернешься, когда обещал, —
Знаю, знаю, с какими ты там трудишься книгами!
Ну, что ж!
Тогда и я себе найду подходящие Дигесты.

Проблема «Женского письма» в контексте теории дискурса Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ДИСКУССИИ

УДК 81’42 ББК 81.001.2

ПРОБЛЕМА «ЖЕНСКОГО ПИСЬМА» В КОНТЕКСТЕ ТЕОРИИ ДИСКУРСА

С.Ю. Воробьева

В статье критически переосмысливается методология тендерных исследований, подробно рассматривается проблема атрибуции «женского письма», а также смежных с ним понятий «фе-минный дискурс» и «феминное письмо» в аспекте теории дискурса. Гендер трактуется как дискурсивное по своей природе явление, что позволяет провести границу между феминистскими и собственно гендерными исследовательскими технологиями.

Ключевые слова: гендер, дискурс, женское письмо, феминизм, феминное письмо, репрезентация, самоидентификация, ценность.

В современных исследованиях, ориентированных на проблему женского присутствия в культуре, зачастую наблюдается полное неразличение исследовательских технологий феминизма и гендера (см., например: [19; 24]). Следствием этого является переходящее из работы в работу и представляемое как аксиома утверждение, что гендерные исследования междисциплинарны по своей природе. На наш взгляд, гендер, трактуемый как междисциплинарная сфера, — методологический тупик. Историчес-т ки наследуя феминистской практике, гендерные сЗ исследования вычленяют свой собственный 2 объект и предмет, преследуют собственные О цели, требуя и собственной методологии.

помощью модного термина осовременивать 5 научный дискурс, вливаясь в якобы новое, пер-

спективное научное направление. На деле наблюдается все тот же методологический разнобой, когда под одной «крышей» мирно сосуществуют разные отрасли гуманитарного и естественного знаний, представители которых привносят в проблемное поле «гендер» крупицы своего опыта, сетуя на временные методологические трудности и уповая, как правило, на «кросс-культурную» природу объединившего всех гендера. Поэтому сегодня не редки высказывания, взывающие как минимум недоумение: «Специфика МЦГИ (Московский центр гендерных исследований. -С. В.) как научной школы заключается в том, что его исследования нацелены не на изучение гендерной теории и методологии, а на их использование в процессе анализа актуальных социальных проблем российского общества» [8]. Остается только выяснить, как можно использовать на практике теорию и методологию, которая, по утверждению ведущих специалистов в этой области (см. : [15]), еще не сформирована.

В некоторых работах непреодолимая «междисциплинарость» гендера трактуется как проявление вовсе не его слабости, а его силы: за счет этого якобы «расширяются предметы исследования и исследовательские стратегии и практики» [23, с. 157]. Такого рода высказывания не столько говорят о попытке найти в сложившейся ситуации компромисс, сколько указывают на его фактическую невозможность.

Тендерными сегодня также принято считать многочисленные изыскания различного характера, основанные на половых различиях респондентов. Их основная цель — мониторинг тех или иных преференций как населения в целом, так и отдельных его групп по различным признакам, например возрастным, национальным, сословным, профессиональным и т. п. Называя их «гендерными», авторы публикаций проводят, по сути, полоролевые исследования, исходя из однозначной гендерной идентичности того или иного субъекта, обусловленной его половой принадлежностью, то есть фактически дублируя термин «пол». А. Усма-нова отмечает в связи с этим: «Трудно представить себе сегодня такую гуманитарную дисциплину, которая не подверглась бы пересмотру в свете современной концепции ген-дерных отношений (к сожалению, иногда это происходит как следствие «экономической рентабельности» феминистских идей, довольно часто — это вопрос денег и политического капитала для тех, кто использует феминистскую риторику)» [25, с. 221].

Ситуация принципиально меняется, если принять за исходный посыл дискурсивный характер природы гендера, очевидность которого вытекает из категориальной принадлежности гендера к полю культуры. В отличие от гендерных, феминистские исследования ориентированы на политическую сферу (поле власти). Опираясь на данность биологического пола, они оперируют категориями «женщина» и «мужчина», по сути не вдаваясь в своих классических формах во всю сложность антропологических нюансов, стоящих за ними, и не прибегая к дискурсу ни в его когнитивном, ни в его эстетическом аспекте.

В настоящий момент теория гендера в своем развитии достигла того уровня, который вполне позволяет ей дистанцироваться от

феминистских практик и заняться разработкой нового ракурса в аналитике культурного поля, понимаемого сегодня как текст, имеющий полидискурсивную природу. Такой подход позволит разграничить предметы анализа, сформировать собственный, аутентичный объект исследования и применить мощную методологическую базу постструктурализма и деконструктивизма к проявлениям феноменов «мужского» и «женского» через специфические особенности формируемых ими дискурсивных практик.

Отпочковавшись от феминизма, гендер-ные исследования заняты сегодня решением самой насущной для себя проблемы — проблемы собственной идентичности. Чем они являются? Модным исследовательским ракурсом, экспортированным на отечественный субстрат, или по-настоящему новой, перспективной научной областью? На что нацелены? На некий идеологический конструкт или попросту дублирующее категорию «пол» понятие?

Мы полагаем, что у гендера есть все основания претендовать на статус нового перспективного научного направления, способного кардинально изменить механизм восприятия мира и антропологический статус человека. Веским основанием для такого утверждения являются, на наш взгляд, следующие обстоятельства:

— наличие сформированной теоретико-философской базы, способной обеспечить разработку методологии гендера перспективными пролегоменами;

— настоятельная потребность в уточнении антропологической парадигмы современного научного знания;

— единство телеологической перспективы в развитии практик феминизма и постструктурализма — деконструктивизма;

— готовность общественного сознания к новому уровню толерантного восприятия «другости» потенциального партнера по коммуникации.

Чтобы окончательно провести демаркационную линию между феминизмом и генде-ром, добавим, что анализ дискурса с точки зрения его гендерной соотнесенности может быть проведен и в рамках феминизма, но целевая установка такого исследования будет определенно специфической: еще раз доказать угнетенное положение женщины по отношению к

полю власти [7; 14; 17]. Таким образом, своего рода брендовым отличием профеминистских исследований является последовательное игнорирование ими своеобразия феномена маскулинности, сведение его только к констатации функции угнетения и подавления феминного начала в поле власти. В силу этого профемини-стские изыскания либо ограничиваются категориями «мужское» и «женское», либо используют их наряду с категориям «феминное» и «маскулинное», внося некоторую неразбериху в исследовательскую парадигму.

Наиболее продуктивными и действительно, а не номинально гендерными можно считать исследования, обращенные к анализу дискурсивных проявлений полоролевого сознания, что и является эксклюзивным предметом гендера. В таких исследованиях сам материал не связывается напрямую с биологическим полом его создателя или его реципиента, а соотнесен исключительно со стереотипами, получившими отражение в текстах культуры и ее языке.

В силу этого особый интерес для гендер-ных исследований будут представлять собственно литературные, или художественные, тексты, репрезентативные именно в аспекте закрепления, сохранения и деконструкции сложившихся в общественном сознании стереотипов самого разнообразного спектра, в том числе и гендерных.

Именно в литературе, как искусстве слова, веками кристаллизовались все возможные дискурсивные стратегии и тактики проявления субъектности, но в силу того, что по той или иной причине поле власти в обозримом историческом прошлом принадлежало мужчине, то и характер традиционного культурного текста в целом складывался как полидискурсивный, имеющий, однако, единственный объединяющий признак — принадлежность автора к мужскому полу.

Процесс активного отпочкования гендер-ных механизмов от призрака жесткой половой деретминации предмета исследования очевиден в науке последних десятилетий.

В этом направлении многое уже сделано. Трактовка гендера как дискурсивного по своей природе феномена встречается в трудах, основанных на таких методологических концепциях, как психоанализ, постструктура-

лизм и деконструктивизм, экзистенциализм и феноменология (см. : [28; 29; 33; 35; 36]). Наиболее последовательными и методологически ценными в этом направлении стали работы К. Клемен, Э. Сиксу, Л. Иригарэ, Р. Брай-дотти. Оставаясь в рамках феминистской идеологии и риторики, авторы косвенно, а подчас и прямо апеллируют к различным типам дискурсивных практик как отражению специфической женской субъектности, атрибутируемой ими как структура. В интерпретации Э. Сиксу и К. Клеман [31] она предстает внутренне раздвоенной, нестабильной, но эти черты, традиционно соотносимые с негативной характеристикой «истерика», подвергаются аксиологической реабилитации, по сути основанной на деконструкции традиционной (патриар-хатной) системы ценностей, и трактуются как естественное и позитивное начало в общей топологии женской идентичности.

Эти идеи получили развитие в книге Л. Ири-гарэ «Пол, который таковым не является» [34], где категория истерии, лишенная репрессирующей негативной оценочности, определяется как специфическая форма женской активности, соотнесенной с децентрированной женской субъектно-стью и артикулируемым ею особым, «телесным» типом дискурса. Главное его отличие от традиционного дискурса, порожденного мужским сознанием, мужской субъектностью, имеющей, по мнению Л. Иригарэ, универсалистский характер (унифицирующий, иерархизирующий, систематизирующий, подчиняющий, бинарно дихотомич-ный), определяется такой его характеристикой, как множественность. Для обозначения указанной специфики феминного дискурса в работах Р. Брайдотти, одной из самых известных европейских феминисток новой волны (постфеминисток), используется понятие «номадическая субъективность» (от греч. потш — кочевник). В интерпретации исследовательницы оно означает пересечение и синтез различных субъективных опытов и идентичностей, находящихся в процессе становления «женщины всех женщин», совершающих переход от расщепленности и множественности к единству всего женского в культуре [27]. Телеологически это предполагает кардинальное изменение традиционной онтологии, основанное на перераспределении власти через механизмы концептуализации культурного поля, формирование новой, «женской», аксиологии.

Данная установка отражает идеологическую двойственность исследовательской позиции Р. Брайдотти: с одной стороны, она обращается к выявлению женского присутствия в тексте через анализ специфических дискурсивных приемов, что по природе своей уже принадлежит гендерной сфере, а с другой — остается в рамках радикального феминизма, утопически полагая, что акт подмены «мужской» культурной парадигмы «женской» приведет к гармонизации социума. Автор, в частности, пишет: «Феминистские идеи — это траектории мысли, разрабатывающие маршруты полета к невозможным горизонтам», «это проект, предполагающий трансформацию самого акта мышления, его структурных рамок, а не только его образов и содержания», «это импульсы, вызывающие к жизни новые, альтернативные способы конструирования женского субъекта» [3]. Антитетичность мышления Р. Брайдотти, проявляющаяся в установке на «сопротивление иерархии», по сути, репрезентирует маскулинный тип сознания. В таком случае феминизм попадает в ловушку бинарных оппозиций и начинает функционировать как часть патриархат-ной культуры, демонстрируя сложность преодоления традиционных эпистем.

В противовес этому Дж. Батлер, ориентированная в большей степени на современные философские тенденции, рассматривает практику феминизма сквозь их призму, стремясь таким образом дистанцироваться от него. Она считает его продолжением исходного противопоставления мужского и женского и настаивает на дискурсивной природе ген-дера, который, по ее мнению, производит и учреждает «сексуальную природу» или «естественный пол», наделяя их статусом «до-дискурсивного», предшествующего культуре политически нейтрального фона. Тендер, по определению Дж. Батлер, — «флуктрационная переменная, которая меняет свое значение» [1, с. 305]. Перформативность гендера, понимаемая в традиции аналитической философии, также обусловлена дискурсивным характером его природы, так как в акте говорения объединяются действие, артикуляция и смысл.

Таким образом, философскую базу ген-дерных исследований составляют несколько источников, имеющих существенные переклички и пересечения в трактовке женской

инаковости и вкупе создающие, на наш взгляд, вполне завершенную и внутренне непротиворечивую концепцию формирования и бытования женской субъектности в виде особой дискурсивной практики, специфическим образом проявляющей себя в поле традиционной культуры.

Феминизм констатировал отсутствие в тексте культуры женской субъектности, по крайней мере, наравне с мужской субъектнос-тью, признав, по сути, что никакие права, закрепленные в законодательных актах власти, не способны эмансипировать женщину, добровольно или неосознанно остающуюся в рамках традиционной патриархатной культуры. Ее социальное тело есть тело дискурсивное, которое ей необходимо обрести вопреки довлеющим стереотипам фаллогоцентризма. Именно поэтому Э. Сиксу страстно призывает современниц: говорите! Ибо женщина должна писать самое себя: «должна писать о женщинах и привлечь женщин к процессу писания, от которого они были отторгнуты так же жестоко, как от собственного тела, по тем же причинам, с помощью тех же законов и с той же фатальной целью. Женщина должна вложить себя в текст -как в сущий мир и в человеческую историю -совершив самостоятельное движение» [21, с. 801]. Эти слова были написаны в 1972 г. в эссе «Хохот медузы». В этом же году вышла еще одна работа Э. Сиксу в соавторстве с К. Клеман «Вновь рожденная» [31], где предпринята попытка очертить феномен «женского письма», охарактеризовав его как дискурс, обладающий чертами, принципиально отличающими его от фаллократичного, маскулинного, сформированного в рамках патриархатной культуры:

1) децентрированный относительно традиционного, патриархатного, то есть вскрывающий внутренние противоречия природы последнего и именно таким образом утверждающий новую (женскую) субъектность;

2) игнорирующий систему традиционных бинарных оппозиций активность/пассивность, культура/природа, интеллект/чувственность, отец/мать и т. п. в оценке мира и человека, а следовательно, в рамках традиционных эпистем «не имеющий смысла», «непознавательный»;

3) стирающий грань между языком и речью, между хаосом и порядком, неиерар-

хизированный поток — «дыхание тела», прописанное белыми чернилами, которые проступают сквозь текст патриархатной культуры и требующей особой активности Другого;

4) неначинающийся и некончающийся, но длящийся и потому существующий, не стремящийся к разрешению конфликта, к детерминации и «завершению» объекта, к пониманию и нахождению истины: «женское телесное письмо может иметь двадцать или тридцать зачинов, оно начинается отовсюду» [22, с. 34];

5) ускользающий от привычного строя речи, апеллирующий к досоциальным и даже доязыковым ценностям и смыслам;

6) бисексуальный, то есть в одинаковой степени принадлежащий и мужчине, и женщине, присутствие которых ощутимо в нем на равных, что усиливает наслаждение от текста.

Э. Сиксу, формулируя свою концепцию, сама прибегает к описанным дискурсивным приемам и тактикам, погружаясь подчас в стихию иносказательности и метафоризации, стремясь преодолеть логоцентризм научной речи. В ее работах обоснован еще один принципиально важный в методологическом плане тезис: «Невозможно определить женскую практику письма, всегда будет невозможно, поскольку эта практика не может подвергнуться теоретизированию, классификации, кодированию — что вовсе не означает, что она не существует. Она всегда будет превосходить дискурсы, регулируемые фаллоцентрической системой, она занимает и будет занимать другие пространства, не те, что подчинены фило-софско-теоретической субординации. Женское письмо будет доступно лишь тем, кто разрушает автоматизм, тем, кто находится на периферии, и кто не поклоняется никакой власти» [22, с. 809]. Однако этот тезис содержит значимое, на наш взгляд, противоречие, которое вполне разрешимо, если оценивать его с позиций нелинейной логики. Женское письмо существует, но занимает особое пространство, доступное лишь деавтоматизированному, де-центрированному и неиерархизированному восприятию, что порождает принципиально важные вопросы: где находится это пространство функционирования женского письма и кто его реальные и потенциальные потребители?

Теоретически ответ на эти вопросы был обоснован в трактате Ж. Бодрийяра «Со-

блазн». Развивая идею «до-социального», «параллельного» традиционной культуре пространства, философ также обращается к ритуальным и церемониальным практикам, которые, по его мнению, отнесены к архаичным и примитивным только благодаря высокомерию культурных и цивилизационных стереотипов. «Женское» также репрессировано властью и представлено как конструкт той же культуры, которая вытеснила из него его же сущность и заместила ее своими сконструированными симулятивными образами-означающими: «все женское абсорбировано мужским» [2, с. 33]. Истинную женственность Ж. Бодрийяр видит «за рамками оппозиции мужское/женское», которую считает «мужской по существу, сексуальной по назначению, не допускающей ни малейшего нарушения, поскольку в таком случае она просто прекращает свое существование» [там же, с. 34].

Для обозначения специфики «женского» письма Л. Иригарэ вводит понятие «вагинального символизма», который, в отличие от «символизма фаллического» Ж. Деррида, определяется множественностью, децентриро-ванностью, диффузностью значений и синтаксической структуры, так как основан на отношении не идентичности, а длительности, механизм действия которого не подчиняется логическому закону непротиворечивости. В такого рода текстах определяющим критерием оказывается чувственность, проступающая прежде всего через настроение и ритм. Примером такого рода текста, «где теория женского языка находит непосредственное выражение в практике перформа-тивного письма», может служить статья самой Л. Иригарэ с показательным названием «Когда наши губы говорят сомкнутыми», где автор стремится убедить свою читательницу в том, что женское «все», зарытое в теле женщины, может быть проявлено и выражено через новый язык — язык тела. Именно он и станет «местом начала новой истории» (цит. по: [4, с. 191]).

Само понятие «женственность» и «женское» в данном случае нуждается в комментарии. Так, Э. Сиксу, говоря о «женском письме», имеет в виду все же некое идеальное единство пола и гендера, то есть некую женщину в прямом, биологическом смысле слова,

совершающую акт особого, специфического «женского» письма, которое правильнее, на наш взгляд, было бы назвать «феминное». Характер призыва Э. Сиксу имеет, таким образом, пока еще феминистскую природу, но ее обращение к выявлению специфики дискурсивного порядка уже «повернуто лицом» к гендеру. Ж. Бодрийяр окончательно дистанцирует «женское» от биологического пола и сексуальности и оперирует им исключительно в значении «фе-минное», то есть не-мужское и не-женское, а создающее другую реальность — реальность соблазна. Трудно сказать, почему он не использует понятие «феминность», которое Ж. Дер-рида ввел в обиход еще в 1978 г. [10, с. 125]. Нет его и в работах М. Фуко, несомненно продуктивных для методологии гендера.

В определении М. Фуко, автор — создатель дискурса, причем дискурса принципиально инновационного, новаторского, способного активно функционировать в социальном пространстве, то есть определенным образом позиционировать себя по отношению к полю власти. Особым статусом, согласно М. Фуко, обладают авторы, находящиеся в транс-дискурсивной позиции: способные создать не просто текст или произведение, а саму возможность и правила образования других текстов — «установить некую бесконечную возможность дискурсов» [26, с. 30].

В связи с этим неизбежно возникают вопросы: способны ли авторы-женщины занять подобную транс-дискурсивную позицию? способно ли гендерно ориентированное сознание автора-женщины, репрессированное всей предшествующей традицией языка и культуры, породить новые правила, новую «бесконечную возможность дискурсов»? Именно эти вопросы — краеугольный камень феминистски ориентированной критики, которая позиционирует себя как альтернативу традиции, в коей видит только проявление патриархатно-го сознания. Характеризуя особый статус ав-торов-«учредителей дискурсивности», М. Фуко отмечает, что их функция определяется не только тем, что они открыли некоторое число новых аналогий, но и сделали возможным некоторое число различий, то есть сформировали новую структуру, предполагающую набор различающихся и иерархизированных признаков. Если предположить, что наличие значительного перечня психофизиологических

и социальных различий между представителями противоположных полов может трактоваться как вполне весомое основание для существования гендерно ориентированных видов дискурса, то все сказанное М. Фуко об «учредителях дискурсивности» далее теоретически вполне соответствует процессам, о которых сегодня активно говорит феминистская критика. С различной степенью метафоричности она сравнивает «женский» дискурс с «всплывающей Атлантидой» [7], «полетом к невозможным горизонтам» [27], «зазеркальем» [20]. Эти образы, не претендуя на строгую научность и терминологический статус, тем не менее указывают на принципиально важное качество процесса, гипотетически называемого «женским дискурсом», как своего рода попытки восстановить утраченную некогда целостность, вернуться к тому, что вытеснено из общественного сознания, но напоминает о себе лишь зияющими пустотами, отражением в разбитом зеркале: «происходит возвращение к самому тексту — к тексту в буквальном смысле, но в то же время, однако, и к тому, что в тексте маркировано пустотами, отсутствием, пробелом. Происходит возвращение к некой пустоте, о которой забвение умолчало или которую оно замаскировало, которую оно покрыло ложной и дурной полнотой, и возвращение должно заново обнаружить и этот пробел, и эту нехватку» [26, с. 35].

Под «женским дискурсом» мы понимаем ту гипотетически возможную форму объективации содержания сознания, которая регулируется недоминирующим в существующей социокультурной традиции типом рациональности, тем типом, который, латентно присутствуя в культуре, может быть пока лишь реконструирован. Строго говоря, ни одно из употребляемых сегодня в научном обиходе определений дискурса неприменимо по отношению «женскому дискурсу». Так, предложенная Ю. Хабер-масом трактовка дискурса как «рефлексивной речевой коммуникации, при которой важен процесс проговаривания всех ее аспектов, значимых для участников коммуникации» [12], предполагает для женской субъектности как минимум статус участника этого общения, сводимого в реальности, последовательно игнорирующей женскую субъектность в культуре, только к бытовой коммуникации.

Интерпретация дискурса Э. Бенвенистом как «речи, присвоенной говорящим» тоже неприменима, так как женщина неизбежно «присваивает» речь, обеспеченную патриархатным типом дискурса, номинированного как общечеловеческий.

М. Фуко, называя дискурс предметом «археологии знания», ограниченным набором текстов, регламентированным субъектом, некоей практикой, которую мы навязываем внешней по отношению к дискурсу предметности [26, с. 18], соотносит его с репрезентацией поля власти, традиционно игнорирующей феминную составляющую. Следовательно, то, что условно может быть названо «женский дискурс», может быть представлено в этой репрезентации только как своего рода фигура умолчания, как контрстратегия и контртактика, которые тем не менее могут быть восприняты и семиотизированы [5; 6].

Разработка приемов фиксации и семиоти-зации гендерного «присутствия» пишущего субъекта в тексте культуры — насущная задача гендерной теории и методологии. Практическая же задача гендерных исследований состоит в выявлении и описании фактов присутствия женской субъектности в тексте культуры в различных формах дискурсивных практик, отражающих особую аксиологию, на основе которой возможна дальнейшая реконструкция иного образа мира — его феминной картины, которая наряду с традиционной даст ту необходимую коррекцию существующей антропологической парадигме.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Батлер, Д. Тендерное беспокойство / Д. Бат-лер // Антология гендерной теории. — Минск : Пропилеи, 2000. — С. 297-346.

2. Бодрийяр, Ж. Соблазн / Ж. Бодрийяр. — М. : Ad Мащпет, 2001. — 317 с.

3. Брайдотти, Р. Женские исследования и политики различия / Р. Брайдоттии // Введение в ген-дерные исследования. В 2 ч. Ч. 2. Хрестоматия / под ред. С. В. Жеребкина. — Харьков : ХЦГИ ; СПб. : Алетейя, 2001. — С. 13-22.

4. Брандт, Г. А. Современный феминизм: переворот в историко-философский антропологической традиции Западной Европы / Г. А. Брандт // Адам и Ева. Альманах гендерной истории / под ред. Л. П. Репиной. — М. : ИВИ РАН, 2003. — №> 6. — С. 148-198.

5. Воробьева, С. Ю. Дискурсивные приемы иронической самоидентификации автора в современной женской прозе (на материале романа Г. Ще-киной «Графоманка») // Вестник ВолГУ Сер. 2, Языкознание. — 2011. — №№ 1 (13). — С. 14-21.

6. Воробьева, С. Ю. Речевая репрезентация внешнего и внутреннего мира современной женщины / С. Ю. Воробьева // Вестник ВолГУ Сер. 2, Языкознание. — 2012. — №№ 1 (15). — С. 31-39.

7. Габриэлян, Н. М. Всплывающая Атлантида (медитация на тему феминизма) / Н. М. Габриэлян // Общественные науки и современность. -1993. — №№ 6. — С. 171-176.

8. Гендер как инструмент познания и преобразования общества: на пороге новых свершений. МЦГИ отметил свое 15-летие. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: http: //www.gender.ru/pages/resources/publications /common/2006/01/01.php?from=anons. — Загл. с экрана.

9. Горошко, Е. Гендерная проблематика в языкознании. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: http: //www. owl.ru/win/books/articles /goroshko.htm. — Загл. с экрана.

10. Деррида, Ж. Шпоры: стили Ницше / Ж. Деррида // Философские науки. -1991. — .№ 2. — С. 118-142.

11. Деррида, Ж. Шпоры: стили Ницше / Ж. Деррида // Философские науки. -1991. — J№ 3. — С. 114-129.

12. Дискурс // История философии. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: http: //dic.academic.ru/dic.nsf/history_of_philosoph /173%D0%94%D0%98 % D0%A1%D0 % 9 A % D0%A3%D0%A0%D0%A1. — Загл. с экрана.

13. Жеребкина, И. «Прочти мое желание…». Постмодернизм. Психоанализ. Феминизм / И. Жеребкина. — М. : Идея-Пресс, 2000. — С.152-153.

14. Здравомыслова, Е. Введение: феминистский перевод: текст, автор, дискурс / Е. Здраво-мыслова, А. Темкина // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / под ред. Е. Здравомыс-ловой, А. Темкиной. — СПб. : Дмитрий Буланин, 2000. — 300 с.

15. Кирилина, А. В. Гендер: лингвистические аспекты / А. В. Кириллина. — М. : Ин-т социол. РАН, 1999. — 189 с.

16. Костикова, А. Гендерная философия и феминизм: история и теория / А. Костикова. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: http: //humanities.edu.ru/db/msg/58753. — Загл. с экрана.

17. Малаховская, А. А. Гендерная политика и сказки / А. А. Малаховская // Гендерные исследования / ХЦГИ. — 2010. — №> 20/21. — С. 206-227.

18. Нохлин, Л. Почему не было великих художниц? / Л. Нохлин. — Электрон. текстовые дан. — Режим доступа: http://artaktivist. org/pochemu-ne-bylo-velikix-xudozhnic-chast-1/. — Загл. с экрана.

19. Ожигова, Л. Н. Mетодологические проблемы изучения кризиса гендерной идентичности личности / Л. Н. Ожигова // Гендер как инструмент познания и преобразования общества. — M. : РОО MUm : Солтен. — 2005. — С. 134-142.

20. Савкина, И. Зеркало треснуло / И. Савки-на // Гендерные исследования. — 2003. — № 9. -С. 84-106.

21. Сиксу, Э. Хохот Mедузы / Э. Сиксу // Введение в гендерные исследования. В 2 ч. Ч. 2. — СПб. : Алетейя, 2001. — С. 799-821.

22. Сиксу, Э. La sexe ou la tete? (Женщина -тело — текст) / Э. Сиксу // Художественный журнал. — 1995. — № 6. — С. 32-35.

23. Тукачева, Ю. С. Социально-философская сущность гендера / Ю. С. Тукачева // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология искусствоведение. Вопросы теории и практики. В 3 ч. Ч. 1. — Тамбов : Грамота, 2011. — С. 156-160.

24. Чикалова, И. P. Женская и гендерная история: открытый проект I И. P. Чикалова II Женщины в истории: возможность быть увиденными / гл. ред. И. Р. Чикалова. — Mинск : Изд-во БГПУ, 2002. -Вып. 2. — С. 5-7.

25. Усманова, А. Беззащитная Венера: размышления о феминистской критике истории и теории искусства / А. Усманова. — Mинск : ARCHE. -1999.- С. 221-240.

26. Фуко, M. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности / M. Фуко ; пер. с фр. С. Табачниковой ; под ред. А. Пузырея. — M. : Mаги-стериум : Касталь, 1996. — 448 с.

27. Braidotti, R. A New Normadism / R. Braidotti // Patterns of Dissonance : A Study of Women in Contemporaiy Phylosophy. — N. Y. : Cambridge : Polity Press, 1990. — P. 277-284.

28. Brennan, T. The Interpretation of the Flesh: Freud and Femininity / T. Brennan. — L. ; N. Y. : Routledge, 1992. — 266 p.

29. Chodorow, N. The Reproduction of Mothering. Psychoanalysis and the Sociology of Gender / N. Chodorow. — Los Angeles ; L. : University of California Press, 1978. — 263 p.

30. Cixous, H. Reader / H. Cixous ; ed. by S. Sellers. — L. ; N. Y. : Routledge, 1994. — 232 p.

31. Cixous, H. The Newly Born Woman / H. Cixous, C. Clement. — Minneapolis : University of Minnesota Press, 1986. — 168 p.

32. Feminine Sexuality : Jaques Lacan and the ecole freudienne / ed. by J. Mitchell, J. Rose. — N. Y. : Pantheon Books, 1982. — 188 p.

33. Gallop, J. The Ladies’Man / J. Gallop // The Daughter’s Seduction: Feminism and Psychoanalysis. — Ithaca : Cornell University Press, 1982. — P. 33-42.

34. Irigaray, L. This Sex Which Is Not One / L. Irigaray. — Ithaca : Cornell University Press, 1985. -223 p.

35. Kofman, S. The Enigma of Woman: Woman in Freud’s Writings : A Collection of Essays on Sarah Kofman / S. Kofman ; ed. P. Deutscher, K. Oliver. — Ithaca : Cornell University Press, 1999. — 240 p.

36. Mitchell, J. Psychoanalysis and Feminism: Freud, Reich, Laing and Women / J. Mitchell. — N. Y. : Vintage Books, 1974. — 406 p.

37. Silverman, K. The Threshold of the Visible World / K. Silverman. — N. Y. ; L. : Routledge, 1996. -264 p.

38. Weigel, S. Die Stimme der Medusa. Schreibweisen in der Gegenwartsliteratur von Frauen / S. Weigel. — Hamburg : Durman-Hiddingsel, 1987. -316 S.

THE PROBLEM OF «WOMEN’S WRITING» IN THE THEORY OF DISCOURSE CONTEXT

S.Yu. Vorobieva

The article critically reinterprets the gender research methodology, it also represents a detailed problematic analysis of the attribution of «women’s writing» and allied notions such as «feminine discourse» and «feminine writing» in terms of the theory of discourse. The notion of gender is understood as the one having a discursive basis, and thus it allows determining the boundaries between feminine and gender research technologies.

Key words: gender, discourse, women’s writing, feminism, feminine writing, representation, identity, value.

Театрализованная композиция «Женские письма войны»

Театрализованная композиция «Женские письма войны» 2021, Измалковский район — дата и место проведения, программа мероприятия. Показать

Автор: Петрова Елена. Источник: https://yandex.ru/images/search?text=женские%20письма%20войны%20войны&from=tabbar&pos=41&img_url=https%3A%2F%2Fsun3-13.userapi.com%2Fx4IwBjkGVJMobo84j7t4U15Akw1Qugt1R0jMAQ%2FEf3YegZonmU.jpg&rpt=simage&rlt_url=https%3A%2F%2Fskmuseum.ru%2Fwp-content%2Fgallery%2Fsurgut-ura-pobeda-pisma-c-fronta%2F2_.jpg&ogl_url=https%3A%2F%2Fsun3-13.userapi.com%2Fx4IwBjkGVJMobo84j7t4U15Akw1Qugt1R0jMAQ%2FEf3YegZonmU.jpg

Встречи

Вход свободный

Показать

Автор: Петрова Елена. Источник: https://yandex.ru/images/search?text=женские%20письма%20войны%20войны&from=tabbar&pos=41&img_url=https%3A%2F%2Fsun3-13.userapi.com%2Fx4IwBjkGVJMobo84j7t4U15Akw1Qugt1R0jMAQ%2FEf3YegZonmU.jpg&rpt=simage&rlt_url=https%3A%2F%2Fskmuseum.ru%2Fwp-content%2Fgallery%2Fsurgut-ura-pobeda-pisma-c-fronta%2F2_.jpg&ogl_url=https%3A%2F%2Fsun3-13.userapi.com%2Fx4IwBjkGVJMobo84j7t4U15Akw1Qugt1R0jMAQ%2FEf3YegZonmU.jpg

Событие завершено

Мероприятие в рамках Великой Победы в Великой Отечественной войне посвящается женщинам военных лет.  В ходе мероприятия пройдет театрализованное  прочтение  подлинных фронтовых писем, предоставленных местными жителями села Панкратовки. Трогательные воспоминания мужественных героинь прозвучат в исполнении читателей библиотеки, воспитанников театрального коллектива «Мечта».  После каждого прочтения  письма самодеятельные артисты местного  дома культуры выступят с музыкальными номерами песен военных лет.

Теги:

Дата и время проведения

Событие завершилось

Место проведения

Сведения предоставлены организацией (МБУК «Межпоселенческая библиотека им. В. А. Дрокиной Измалковского МР») и опубликованы автоматически. Администрация портала «Культура.РФ» не несет ответственности за предоставленный материал, а также за действия Организатора и/или иных лиц, действующих от его имени и по его поручению либо от своего имени, но по поручению Организатора, в том числе в связи с реализацией такими лицами билетов, а равно за организацию, проведение и содержание Мероприятия.

Для размещения информации в этом разделе зарегистрируйтесь в личном кабинете учреждения культуры.

Администрация портала «Культура.РФ» не несет ответственности за содержимое этого сайта. Ссылка носит информационный характер, ее разместил организатор мероприятия.

Смотрите также

Круглосуточно

{«storageBasePath»:»https://www.culture.ru/storage»,»services»:{«api»:{«baseUrl»:»https://www.culture.ru/api»,»headers»:{«Accept-Version»:»1.0.0″,»Content-Type»:»application/json»}}}}

Мы ответили на самые популярные вопросы — проверьте, может быть, ответили и на ваш?

• Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
• Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
• Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
• Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
• Как предложить событие в «Афишу» портала?
• Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день

Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».

Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»

Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.

Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?

Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.

Электронная почта проекта: [email protected]

Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?

Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».

Как предложить событие в «Афишу» портала?

В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».

Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.

Если вопросы остались — напишите нам.

Пожалуйста подтвердите, что вы не робот

Войти через

или

для сотрудников учреждений культуры

Системное сообщение

Ошибка загрузки страницы. Повторите попытку позже, либо воспользуйтесь другим браузером.
Спасибо за понимание!

Мы используем сookie

Во время посещения сайта «Культура.РФ» вы соглашаетесь с тем, что мы обрабатываем ваши персональные данные с использованием метрических программ. Подробнее.

Археология «женского письма» | Colta.ru

Романом Любови Копыловой (1885—1936) «Одеяло из лоскутьев», впервые опубликованным в СССР в 1934 году, открывается новая серия издательства common place «Ѳ». Эта серия, как заявлено ее кураторками и кураторами, будет посвящена изданию художественной и мемуарной прозы забытых писательниц XIX—XX веков: «мы хотим показать, что женское письмо в России имеет более давнюю традицию, чем принято думать. “Ѳ” — не только и не столько “занимательная археология”, сколько восполнение лакун, возвращение читателю забытых женских имен и важных текстов».

Так ревизия истории и теории литературы — одна из самых важных задач феминистской литературной критики XX века — начинает реализовываться в российском контексте не только на уровне отдельных критических текстов, но и внутри широкого издательского проекта, каким может стать «Ѳ».

«Одеяло из лоскутьев» — яркий пример раннего «женского письма», главной темой которого является опыт женской социализации и связанных с ней переживаний на фоне трансформации исторической и социальной (сюжет начинается в дореволюционной России и заканчивается в 30-е годы XX века). Происходящее в романе имеет параллели с автобиографией самой писательницы, которая начинала свой путь в литературу с поэтических текстов, пронизанных символистскими мотивами и образностью, но в 20-е — 30-е годы она пробует фокусироваться на реалистических прозаических опытах, выступает также как авторка очерков, по-видимому, оценивая свое увлечение символистской и декадентской эстетикой критически. Линия эволюции письма и смены метода отражена Копыловой и в сюжете романа — в лице главной героини. Для «женского письма» это довольно характерный прием: отчуждение себя, своего опыта в нарративное письмо, становление автобиографичным, но не идентичным себе персонажем — это еще и возможность нетравматического принятия, пересборки личной истории, ее критического анализа.

© Common place, 2018

О главной героине — Ксении Щербаковой — мы знаем, что она, так же как и авторка романа, родилась в рабочей бедной семье, выросла в Ростове-на-Дону, затем отправилась в Москву, где стала жить самостоятельной и открытой «революционным переменам» жизнью, прошла путь от увлечения символизмом до его критики. Фигура мэтра Ксении (из писем к которому и состоит роман), мыслителя-символиста Шатерникова, изображается довольно язвительно, в конце концов героиня прерывает взаимодействие с ним. Этот возвышенный человек, мыслящий «поэтически» и «тонкими» материями («Сердце — сосуд, полный меда. Сердце — созревший плод, падающий с ветки. Сердце — бубен, вздрагивающий в груди»), на поверку оказывается патриархальным субъектом, требующим от окружающих его женщин полного бытового и эмоционального обслуживания. Нет сомнения, что Копылова видит в нем такой тип мужского субъекта, который должен остаться в прошлом. Другие мужские фигуры, присутствующие в романе, также изображаются, скорее, критически: как пассивные, подчиненные семье, расчетливые (ее несостоявшийся муж) или ведомые обстоятельствами.

Сама жизнь главной героини имеет форму «одеяла из лоскутьев» (главная метафора романа, прошивающая все повествование), символизирующего женские опыт и память: целое, сшитое из разрывов, фрагментов. Это также и символ новой истории, которая сшивается из разных политических формаций (имперское и послереволюционное, 30-е годы), разных типов социального, культурного и личного здесь и сейчас. Только цельность, добытая из разорванности, может быть принята и отрефлексирована. Эта идея, выраженная в самом писательском методе Копыловой и романной структуре, очень созвучна дискуссиям западных феминисток по поводу репрезентации женского опыта в письме, которые активно шли в 70-е — 80-е годы XX века. Упрощенно основной их вопрос можно сформулировать так: должен ли женский опыт изображаться реалистически, достоверно и должны ли женщины создавать свои большие и малые нарративы — или, возможно, стоит стремиться к подрыву истории и историй, к слому и взрыву языка, к соединению и деконструкции жанров, к передаче аффектов и созданию новых, более разорванных и поэтических модусов письма, нежели к формированию «женского» нарратива, к вписыванию «женского опыта» в «большой литературный канон»?

Вот как описывает структуру «Одеяла из лоскутьев» филологиня и исследовательница истории литературы Мария Нестеренко в предисловии к изданию: «Композиция романа образует рамку, представляет собой рассказ в рассказе. Ксения Щербакова собирается съезжать с квартиры своего учителя Шатерникова и находит связку писем, когда-то написанных ему по его же просьбе. В них она рассказывает о себе, своем детстве, трудовом пути, радостях и разочарованиях. Этот основной рассказ “перебивается” короткими письмами самого Шатерникова, в которых он дает инструкции и советы своей ученице, которые она отнюдь не всегда принимает. Три письма соотносятся с тремя периодами жизни молодой женщины: “Фея с Собачьего хутора” повествует о детстве и отрочестве, “Розовое варенье” — о первом педагогическом опыте и любовном разочаровании, “Серебряный светильник” — о впечатлениях Ксении после переезда в Москву». По жанру это также эпистолярный роман, роман, сознательно апеллирующий к исповедально-эпистолярной форме, выворачивающий ее.

Археология «женского письма» всегда приводит нас к эпистолярным или дневниковым формам. В разные эпохи женщины из разных стран и культурных контекстов обращались к этим жанрам зачастую потому, что работа и легитимация внутри большого «мужского» канона литературы были им недоступны. Это связано с традиционными структурами патриархальных сообществ, внутри которых зарождался литературный канон. Занятия литературой на протяжении долгого периода истории женщинам (погруженным в быт и обслуживание мужчин, воспитание детей и т.д.) в таком обществе были малодоступны.

Но также можно говорить и о том, что это интимное женское дневниковое и эпистолярное письмо, более приближенное к бытовой и сложной эмоциональной истории повседневности, позволяет нам гораздо более пристально и широко взглянуть на историю и культуру, которые не всегда регулируются только лишь «большими нарративами» и «большими идеями». Этот альтернативный «немужской» канон письма изначально противостоит культуре «больших нарративов» и тотальных обобщений, работает с множественностью опытов, внимательностью к микрособытиям и микродвижениям реальности, чувственной сложностью. Так и у Копыловой лоскуты, фрагменты опыта главной героини не окрашены четкой моралью и философией. Они передаются как бы из первых рук. В письмах к мужчине — возвышенному «учителю», декаденту и символисту, представителю «старого мира» и культуры, уходящей в прошлое, — мы видим слабого, сомневающегося, не решающегося однозначно оценивать реальность субъекта, который держит ускользающую речь. Но в этом и его парадоксальная сила.

Героиня Копыловой смотрит на новый и старый мир «пристальным взглядом». Отсюда подробные описания того, кто как одет, какие эмоции выражают увиденные люди и лица, точное и детальное описание бедняцкого быта на Собачьем хуторе и странной жизни в Москве. Это еще и история взросления, обретения самосознания и автономии женским субъектом. В этом плане показателен отказ главной героини как от брака, так и от «покровительства». У Копыловой мы видим в некотором смысле опыт творческой сепарации в виде ухода от «маскулинных» практик романного письма (романы идей, где выводятся галереи обобщенных субъектов и типажей, рисование больших исторических полотен, амбивалентная драматургия, зачастую «слабые» и объективированные женские персонажи и т.д.). Как правило, женщины в таких мужских романах и «большой литературе» выступали как далекие, возвышенные фантазматические объекты (потенциально доступные для дискурсивного насилия). Женский субъект прозы Копыловой словно бы вырывается из этой литературы наружу, отказывается жить и занимать предопределенную позицию внутри мужской истории.

Лоскутное одеяло — универсальная интернациональная метафора женской повседневности и женского опыта в разные века. Любовь Копылова использует ее и как метафору личного и исторического нарратива. Здесь история сшивается и ткется женщинами. Чтение этого текста также помогает сформировать новый взгляд на литературу советского времени, внутри которой были свои различные моменты и периоды, как позволяющие (в 20-е годы) разворачивание эмансипаторных стратегий и тем письма, так и способствующие их исключению и забвению.

Феминизм Копыловой (и главной героини романа) имеет не идеологическую и теоретическую природу: он, скорее, «интуитивен» и базируется на личном женском опыте, чувствительности и чуткости к среде, ее анализе, на практике личной эмансипации, четкая линия которой вырисовывается среди обрывков историй и истории, в период, когда внутри большого прогрессистского проекта «распалась связь времен».

Любовь Копылова. Одеяло из лоскутьев. — М.: common place, 2018. 236 с.

Понравился материал? Помоги сайту!

Подписывайтесь на наши обновления

Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней

Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен

RSS-поток новостей COLTA.RU

При поддержке Немецкого культурного центра им. Гете, Фонда имени Генриха Бёлля, фонда Михаила Прохорова и других партнеров.

Поэтесса Оксана Васякина в казанском ЦСК Смена: презентация новой книги Рана

Есть ли параллель в травме маленького города и травме бытия женщиной в мужском мире?

Да, ты все время либо преступница, либо беглянка. Моник Виттиг называет лесбиянок беглянками из собственного класса. Сиксу пишет, что писательница всегда воровка. И я постоянно совершаю преступление: я захожу на белую цисгендерную территорию, и слежу в грязных ботинках из своего Усть-Илимска, и топчусь. У постколониальных теоретиков есть понятие субалтерн. Это промежуточный субъект, который не принадлежит ни к одному классу. Я мигрантка, потому что переехала из Усть-Илимска в Москву, из семьи рабочих перешла в так называемый креативный класс, вырвалась из гетеронормативной среды и признала, что я лесбиянка. То же самое, когда пишу: я чувствую, что все время стучу со дна. С одной стороны, это пограничье достаточно травмирующее и тяжелое, потому что некуда приткнуться, а с другой — это привилегированная позиция, потому что ты можешь смотреть со стороны на оба пространства, потому что Москва никогда не заберет тебя к себе, а Усть-Илимск уже не примет обратно. Может быть, у тебя даже больше свободы, потому что тебе терять нечего. Я долго не воспринимала себя как деколониальную поэтессу, пока не поняла: мне все время нужно оправдываться за свой маленький город. Иногда вижу отзывы на себя в духе «девочка из Усть-Илимска выехала, а Усть-Илимск из девочки — нет». Я должна испытывать стыд, смущение за то, что я та, кто я есть. Но почему я должна быть той, кем я не являюсь? И стерильный универсальный миф о том, кем я должна быть, будучи писательницей, меня бесит, я бы хотела ему сопротивляться — в этом смысле у меня деколониальный подход. Конечно, сейчас я сижу в красивой библиотеке, куда приехала на такси, мне платят гонорары, но нутро мое никуда не денешь: у меня внутри пластиковые цветы и кресты, и никаких дубовых гробов, а только фанерные, обитые дешевыми тканями, и эти ткани прикреплены строительными степлерами к этим гробам. Вот такое у меня нутро. И я не могу быть человеком из центра, и им не являюсь.

Один бульдог женского рода из серии «Письма»

Алекс Хаткевич родился в 1950 году в Риге в Латвийской ССР. В возрасте 18 лет он был приговорен к 15 годам тюремного заключения, вероятно, за свою деятельность в качестве предполагаемого политического диссидента. Без какого-либо образования, после освобождения он в течение трех лет работал грузчиком до совершения следующего преступления, о котором ничего неизвестно. Первоначально приговоренный к смертной казни, Алекс Хаткевич провел 44 дня (число, ставшее символическим в его искусстве) в камере смертников, ожидая конца. Но вскоре Хаткевич был признан психически больным и переведен в психиатрическую больницу строгого режима, где он жил и работал последние 34 года. Все это время в его жизни существовал строгий график, когда ему приходилось короткое время гулять на улице, принимать лекарства, есть, смотреть телевизор и посещать занятия по арт-терапии. Только в эти моменты для него существовало время. Все остальное — это вечность, которая принадлежит исключительно Алексу.

Два с половиной часа два раза в неделю — это все время, которое Алекс Хаткевич мог посвящать творчеству, находясь в психиатрической больнице строгого режима. Изолированный от любых художественных правил и канонов, знаний, стереотипов, тенденций, он был полностью свободен в своем искусстве. Он является одним из тех редких классических художников ар брют, которых так трудно найти в наше время. То, что для нас обыденность, для Хаткевича — предмет глубокого изучения и важности. На оборотной стороне своих работ он дает пояснения на латышском языке. Искусство Алекса Хаткевича не статично, с годами оно подвергалось медленной трансформации, становясь все более символичным и тонким. Художника представляют галереи в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, работы находятся в частных коллекциях в России и зарубежом. 

Серия «Письма» — это письма, которые еженедельно, на протяжении 8 лет, Алекс Хаткевич отправлял из психиатрической больницы строгого режима своему адресату. На обратной стороне представленной работы «Один бульдог женского рода» на латышском перечислены изображенные предметы: «Один бульдог женского рода. Два гриба боровика. Одна лоза, вишня, малина, ежевика, крыжовник, желтая алыча, клюква, черная смородина, шиповник. Женские часы в серебряном корпусе. Серебряное ведро с питьевой водой. Суббота, шестнадцатого июня, две тысячи восемнадцатого года. Я единственный, кто абсолютно, полностью прощен. Алекс Хаткевич». V

Письма из женских лагерей — Русь Сидящая

Очень давно собиралась опубликовать выдержки из двух писем, пришедших от знакомых девушек. Это личная переписка (публикации согласованы с авторами писем). Катюша уже освободилась и стала координатором «Руси сидящей», а Саша еще там. 

Екатерина, ИК-2, Нижний Новгород, май 2012

Об этапе: «Обещала девочкам, что напишу о своем « путешествии». Ужас – это мягко сказано))).

До последнего момента мы даже не представляли куда едем((( Сначала испугалась, что 15 раньше был Орел (пос. Шахово)  — вот туда явно не хотелось. Потом, когда уже подъехали к столыпину, случайно из окна увидели рекламу дилерского центра Тойоты  Сокольники, вот так по звездам и пытались выяснить маршрут следования… Конвой жуткий и в автозаке и в поезде. Ехали сутки в режиме та-а-а-кой секретности, что испугались, что это, как минимум похищение, как максимум – везут на расстрел)))

Долго стояли во Владимире, хотели обрадоваться, но оказалось – рано. В общем, спустя сутки – оказались здесь в Н.Новгороде, в СИЗО.

Дальнейшее путешествие по городам-героям я опишу из колонии, но одно могу сказать уже сейчас – половину здоровья совершенно точно можно оставить во время такого этапа. Тяжело.»

Письмо из колонии ИК-2: «В СИЗО Н.Новгорода застряли на неделю, ждали этапа в колонию. Конечно, тихий ужас: ни постельного белья, ни посуды, ни душа (воды горячей не было), туалет страшный. Я сто тысяч раз поблагодарила девочек, собиравших меня на этап, что у меня было все, начиная от пластиковой посуды, заканчивая ведерком от майонеза (очень нужная вещь). (прим. Женщины используют как туалет).

О зоне: У меня слово «зона» колония ассоциировалась с чем-то страшным: грязно, серо, а тут (первое впечатление) – территория детского лагеря: на улице очень чисто, клумбы, цветочки, аккуратные здания. В «карантине»: обыск, баня, устали жутко. Больше половины вещей забрали: ни халатов, ни пижам, ничего такого нельзя. Оставляют черные майки и костюм (спортивный) Все. Так что спасибо нашему государству – одело, обуло, накормило(((( Самый шок – это обувь, свою нельзя ни в коем случае(((( А! Еще платок (косынка) – белая с красными розочками((((«

«Об «экономической амнистии»: «Разговоры об амнистии начались снова, сегодня по радио говорили, что 2 июля объявят решение ГД. Посмотрим, что они там нарешали. Но, как говорит администрация нашей ИК: никто отсюда под эту амнистию (если она будет) не попадет». (Письмо от 25.06.2013)

О состоянии : По моим внутренним ощущениям и впечатлениям все больше кажется, что срок отбывания наказания )или как это там называется правильно по приговору) у меня начался именно здесь. Хотя непонятно по чему –вроде и время идет, и работаю, но свидания, письма, посылки и т.д. – здесь почему-то переносится намного тяжелее, чем в СИЗО. Может потому что ТАМ еще есть какая-то вера и надежда, а здесь прям иногда чувствуется какая-то безысходность».

Александра, пос. Шахово Орловской обл. ИК-6

В колонии у нас практически «горячая» точка – это Завод. Новые костюмчики для ОВД «Полиция» — пошив как в кино — «остаться в живых». Не могу написать об этом в письме, но это очень тяжело и физически, и морально. Обстановка накаленная, у всех сдают нервы от усталости и боли. Вот пишу, а руки того и гляди отвалятся, а о 8-часовой рабочей смене я вообще молчу»

женских писем: Америка от войны за независимость до наших дней (9780385335560): Грюнвальд, Лиза, Адлер, Стивен Дж., Кеннеди, Жаклин, Монро, Мэрилин, Ревер, Рэйчел: Книги

Revolution
1775-1799

Я слышу новости капитана У. М. Райли, которые заставляют меня очень сожалеть за то, что он говорит, что вы проявили себя Великим Трусом, когда битва была у Бункерс-Хилл. . . . Если вы боитесь, молитесь, признайте истину, вернитесь домой и позаботьтесь о наших Детях, и я буду рад прийти и занять ваше место, и меня никогда не назовут трусом, и я не выброшу один патрон, но отважно проявлю себя в этом хорошая причина.

— Эбигейл Грант мужу
19 августа 1776 г.

МЕЖДУ 1775 И 1799. . . 1775: Патрик Генри пытается убедить Вирджинию вооружить ее ополчение против британцев, заявляя: «Я не знаю, какой курс могут пойти другие, но что касается меня, дай мне свободу или дай мне смерть». Первые выстрелы войны за независимость сделаны по Лексингтону и Конкорду. В Салеме после первых новостей о войне 13-летняя Сьюзен Мейсон Смит решает не снимать обувь в течение нескольких дней, желая быть готовой на случай, если ее семья решит бежать.Только около половины белых женщин в колониях достаточно грамотны, чтобы поставить свою подпись. 1776: Вместе со своим мужем Джоном на Втором Континентальном Конгрессе в Филадельфии Эбигейл Адамс часто пишет ему и убеждает его, чтобы он и его коллеги «помнили дам», пока они формируют новую нацию; если они этого не сделают, — предупреждает она его, — «мы полны решимости разжечь восстание и не будем связывать себя никакими законами, в которых у нас нет голоса или представительства». Томас Пейн издает Common Sense , 50-страничную брошюру, которая призывает американцев бороться не только против налогообложения, но и за независимость; за первые несколько месяцев было продано более полумиллиона копий. Бетси Росс (согласно легенде, не подтвержденной и не опровергнутой доказательствами) посещает Джордж Вашингтон и просит изготовить национальный флаг; звезды на ее дизайне будут иметь пять баллов, а не шесть, как предлагает Вашингтон. В своем первом проекте Декларации независимости Томас Джефферсон пишет: «Мы считаем эти истины священными и неоспоримыми; что все люди созданы равными и независимыми, что из этого равного творения они получают права, неотъемлемые и неотъемлемые, среди которых сохранение жизни, свобода и стремление к счастью.«В течение 67 дней новая страна называется« Объединенные колонии Америки »; в сентябре Конгресс дает официальное название США. 1777: Сибил Лудингтон, 16-летняя дочь офицера нью-йоркской милиции, проезжает почти 40 миль, чтобы собрать войска против британцев. Более 100 женщин собрались в бостонском магазине Томаса Бойлстона, чтобы выразить протест против высоких цен торговца во время войны. Генерал Джордж Вашингтон ведет 11000 ополченцев в Вэлли-Фордж недалеко от оккупированной британцами Филадельфии, где они вынуждены провести ужасно холодную зиму, страдая от широко распространенной дизентерии и тифа, а также из-за острой нехватки еды, одежды и предметов первой необходимости. Вашингтон пишет в письме, что «марши солдат можно отследить по крови с их ног». 1778: Во время битвы при Монмут-Корт-хаус в Нью-Джерси Мэри Макколи получила прозвище «Молли Питчер» после частых поездок с водой, чтобы охладить как солдат, так и пушку в полку ее мужа. 1781: Лос-Анджелес основан испанскими поселенцами; его полное название — Эль-Пуэбло-де-Нуэстра-Сеньора-ла-Рейна-де-лос-Анджелес-де-Порчункула. 1783: Британцы эвакуируют Нью-Йорк. Парижский мирный договор положил конец Войне за независимость.Нью-Джерси, единственный из 13 штатов, принимает закон, дающий женщинам право голоса; она будет периодически использоваться, начиная с 1787 года, а в 1807 году отменена. 1784 год: Абель Буэлл гравирует и публикует первую карту Соединенных Штатов, «основанную на последних наблюдениях и авторитетных источниках, согласных с миром 1783 года». Джудит Сержант Мюррей публикует свое эссе «Беспорядочные мысли о пользе поощрения степени самоуспокоения, особенно в женской груди», утверждая, что из-за отсутствия достаточной уверенности женщины слишком часто вступают в брак, чтобы избежать прозвища «старая дева». 1786: В своей проповеди «О одежде» Джон Уэсли заявляет: «Неряшливость не является частью религии. . . . «Чистота действительно рядом с благочестием», но предупреждает: «Ношение [] веселой или дорогой одежды, естественно, имеет тенденцию к размножению и увеличению тщеславия. . . . В глубине души вы знаете, что вы украшаете себя таким образом, чтобы восхищаться ими, и что вы бы не мучились, если бы никто не увидел вас, кроме Бога и Его святых ангелов ». 1787: Несмотря на план Конгресса просто пересмотреть Статьи Конфедерации 1777 года, делегаты разрабатывают новую конституцию, которая наделяет центральное правительство большей властью.1788: Девять штатов ратифицируют Конституцию, и она вступает в силу. 1789: Джордж Вашингтон, хотя и богат землей, должен занять 600 фунтов наличными, чтобы поехать из Маунт-Вернон в Нью-Йорк на свою инаугурацию. 1790: Общая численность населения Соединенных Штатов составляет 3 893 874 человека, из которых 694 207 — рабы. Среди белых мужчин 791 901 человек моложе 16 лет; 807312 человек в возрасте 16 лет и старше. 1791: Вермонт становится четырнадцатым штатом. Государственный долг составляет 75 463 000 долларов, или примерно 18 долларов на человека. Билль о правах ратифицирован.1792: Джордж Вашингтон подписывает закон, предусматривающий создание медных пенни и оговаривающий, что «никакие медные монеты или монеты, за исключением указанных центов и полцентов, не могут считаться деньгами». Дебют Альманаха старого фермера, предлагающего прогнозы погоды, таблицы приливов и отливов, а также временные советы; он стоит шесть пенсов и имеет тираж 3000 в первый год, который утроится за год и через два столетия превысит четыре миллиона. 1794: Эли Уитни получает патент на хлопкоочиститель, который расчесывает и очищает хлопок в 10 раз быстрее, чем при немеханическом процессе.1796: Амелия Симмонс издает первую американскую кулинарную книгу под названием «Американская кулинария, или искусство заправки ягод, рыбы, птицы и овощей, а также« Лучшие способы приготовления слоеного теста, пирогов, пирогов, пудингов, заварного крема и консервов »и т. Д. Виды тортов, от императорской сливы до простого пирога, адаптированные к этой стране и для всех категорий жизни. 1798: Более 2000 человек умирают от эпидемии желтой лихорадки в Нью-Йорке. 1799 год. Квакер из Филадельфии по имени Элизабет Дринкер пишет в своем дневнике о почти новом опыте принятия ванны: «Я перенесла это лучше, чем я ожидал, поскольку за последние 28 лет не промокла ни разу.

1775: около 18 апреля
Рэйчел Ревир — Пол Ревир

18 апреля 1775 года Пол Ревир (1735–1818) совершил свою знаменитую полуночную поездку в Лексингтон, штат Массачусетс, предупредив своих соотечественников о планируемом нападении британских войск. . Позднее той же ночью Ревир был схвачен, но его действия привели колониальные войска к знаменитому первому сражению на Лексингтон-Грин, где на следующий день началась Американская революция. После освобождения Ревир отправился обратно в Бостон, несмотря на то, что у него не было ни денег, ни лошади.Этой запиской его обеспокоенная жена Рэйчел Уокер Ревир (1745–1813) попыталась послать ему помощь. Рэйчел доверяла доктору Бенджамину Черчу как товарищу-бунтари, но на самом деле он был британским шпионом. Письмо Рэйчел было незамедлительно передано британцам.

Моя дорогая доктором Чёрчем, я посылаю сто двадцать пять фунтов и прошу вас позаботиться о себе как можно лучше и не пытаться снова приехать в этот город, и если у меня будет возможность приехать или разослать что-нибудь или Любого из Детей, я сделаю это, молюсь, поддержите свой дух и доверьтесь себе и нам в руках доброго Бога, Который позаботится о нас, это вся моя зависимость, потому что напрасно это помощь человека, моя

Любовь от твоей
ласковый R Revere

1775: 22 апреля
Энн Халтон — Элизабет Лайтбоди

Энн Халтон (? –1779) была сестрой таможенного комиссара Бостона и, как и примерно от 15 до 35 процентов белого колониального населения, была британкой. Лоялист.В этом письме к своей подруге Элизабет Лайтбоди из Ливерпуля она описала начало войны, которое должно было проявиться по другую сторону Атлантики, вплоть до возмущения нападением войск Его Величества из-за деревьев и заборов. . К концу года, проведя месяцы в осажденном городе, Халтон отплыл в Англию.

Inst было распространенным сокращением для мгновенного, означающего «месяц, когда это было написано». Гренадеры были элитными британскими войсками в длинных красных мундирах и высоких медвежьих шапках.Журнал в этом контексте был складом. Хью Перси был британским бригадным генералом. «Выдра» — британский шлюп, который вступит в бой в первую неделю мая.

Я подтвердил получение милости Мои дорогие друзья от 20 сентября в начале прошлого месяца, хотя и не ответил полностью, намереваясь, как я намеревался написать снова в ближайшее время, будьте уверены, так как ваши услуги всегда очень приемлемы , поэтому ничего из того, что вы говорите, не проходит незамеченным или кажется мне неважным. но в настоящее время мой ум слишком взволнован, чтобы заниматься чем-либо, кроме одного, и это то, о чем вы больше всего хотели бы услышать подробности, я не сомневаюсь в отношении ваших друзей здесь, в отношении нашего положения, а также События Publick. Я дам вам лучший отчет, на который вы можете положиться в поисках истины.

18-го числа в 11 часов ночи около 800 гренадеров и легкая пехота были переправлены через залив в Кембридж, откуда они двинулись маршем на Конкорд, примерно в 20 милях. Недавно в этом месте собрался Конгресс, и предполагалось, что генерал осведомлен о том, что там создается журнал, и что они собираются его уничтожить.

Люди в деревне (которые все вооружены и имеют то, что они называют минутными товарищами в каждом городе, готовые маршировать по любой тревоге), получили сигнал о том, что это предполагается светом от одной из шпилей в городе, на Войска на посадку.Тревога распространилась по всей стране, так что до рассвета люди в целом были в оружии и маршировали к Согласию. На рассвете некоторые люди предстают перед войсками возле Лексингтона. Их призвали разойтись. когда они открыли огонь по войскам и убежали, легкая пехота преследовала их и сбила около пятнадцати из них. Войска отправились в Конкорд и выполнили порученное им дело, и по возвращении обнаружили, что двое или трое их людей лежат в агонии смерти, с скальпами, с отрезанными носами и ушами и выколотыми глазами — что раздражало Солдаты — огромное количество Людей, ныне занимающих Холмы, леса и Каменные стены вдоль дороги. Легкие войска оттеснили несколько отрядов с холмов, но вся дорога была огорожена каменными стенами, служившими прикрытием для повстанцев, откуда они стреляли по войскам, которые все еще убегали, когда они стреляли, но все еще снабжались новыми прибывшими числами. из многих частей страны. Таким образом, войска были собраны в их возвращении на Семь на восьми милях, они были почти истощены и израсходовали почти все свои боеприпасы, когда, к их великой радости, они были отбиты бригадой войск под командованием лорда Перси с двумя артиллерийские орудия.Войска теперь сражались со свежим пылом и, возвращаясь, маршировали с неустрашимым видом, получая листы огня на протяжении многих миль, но не имея видимого врага, с которым можно было бы сражаться, потому что они никогда не встречались с ним в открытом поле, но всегда красться и стрелять из-за стен, деревьев и из окон домов, но это дорого им обошлось, потому что солдаты вошли в те жилища и убили всех людей. Лорд Перси заслужил большую честь своим поведением в этот день суровой службы, он подвергся сильнейшему огню и оживил Войска с великим хладнокровием и духом. Ранены несколько офицеров и около 100 солдат. Убито около 50, что касается врага, мы не можем иметь точных данных, но говорят, что их было примерно в десять раз больше, чем их было задействовано, и что около 1000 из них пали

Войска вернулись в Чарльзтаун около Заката. после того, как некоторые из них прошли около пятидесяти миль и были заняты с рассвета в боевых действиях, без передышки и отдыха, и около десяти часов вечера они были возвращены в Бостон. На следующий день Страна хлынула своими тысячами, и в это время от входа в Бостон-Нек в Роксбери круг за Кембриджем до Чарлстауна окружено не менее 20 000 человек, которые поднимают батареи на трех или четырех разных холмах.Сейчас мы отрезаны от всякого сообщения со страной, и многие люди скоро погибнут от голода в этом месте. Некоторые семьи приготовили запасы провизии на случай осады. Нам угрожают, что в то время как Out Lines подвергнутся нападению с восстанием жителей внутри, огнем и мечом, перед нами предстает ужасная перспектива, и вы знаете, сколько и насколько дороги объекты нашей заботы. Господь сохранит нас всех и дарует нам счастливый выход из этих бед.

Уже несколько ночей я ожидал, что меня разбудит выстрел из Пушки.Завтра воскресенье, и мы можем надеяться на один день отдыха, в настоящее время на Улицах царит торжественная мертвая тишина, числа собрали свои вещи и покинули Город, но Генерал положил конец дальнейшим переездам и здесь остается в городе около 9000 душ (не считая слуг короны). Это величайшая охрана. Генерал заявил, что если в городе выстрелит из ружья, жители пойдут в жертву. Несмотря на наши страдания и опасения, я рад, что наш британский герой был спасен, милорд Перси совершил множество чудесных побегов в последнем бою.Этот дружелюбный молодой дворянин с грациями, вызывающими восхищение, обладает добродетелями сердца и всеми теми качествами, которые формируют великого солдата — бдительный, активный, умеренный, гуманный, великая сдержанность, стойкость в переносе невзгод и усталости и бесстрашие в опасности. Поведение его светлости в день суда сделало честь Персидам. действительно, все офицеры и солдаты вели себя с величайшей храбростью, говорят

Я надеюсь, что у вас и у вас все в порядке, и буду счастлив услышать это.Я буду умолять вас всякий раз, когда вы пишете, упоминать даты моих писем, которые вы записали с тех пор, как вы написали специально мое последнее от 2 марта

. В настоящее время я не могу написать нашим дорогим друзьям в Честере, и я буду желать вам одолжения. из вас написать, как только вы получите это, и выразить свое почтение вашим и моим друзьям, а также тем, кто рядом с вами.

Не так давно я написал мисс Тилстон и моей тете Х: — еще не слышал с Багам

Никогда не слышал ни от мистера Гилдарта, ни от мистера Эрла

Война выдра только что прибыла в воскресенье утром

То, что отмечено этими линиями, вы можете делать публично сколько угодно. Пусть заслуги лорда Перси будут известны, насколько это возможно.

1775: 29 апреля
Кристиан Барнс — Элизабет Инман

Известный лоялист, торговец Генри «Тори» Барнс был вынужден покинуть свой дом в Мальборо, штат Массачусетс, чтобы избежать пленения. Жена Барнса, Кристиан, испугавшись визита мятежного солдата, рассказала об этом инциденте Элизабет Инман (1726–1786), подруге из Кембриджа, которая разделяла ее симпатии, если не ее непосредственную опасность. Осенью Генри Барнс, как и сотни других сочувствовавших британцам, будет официально изгнан из Бостона.

Прошла неделя с тех пор, как я получил реплику от моей дорогой миссис Инман, за это время я пережил несколько серьезных испытаний, но самый большой ужас, в который я когда-либо был брошен, был в прошлое воскресенье. К воротам подошел мужчина и зарядил мушкет, и, прежде чем я смог определить, куда бежать, он вошел в дом и потребовал обед. Я отправил ему лучшее, что было у меня на столе. Он не был доволен, но настоял на том, чтобы принести пистолет и пообедать со мной; это напугало молодых людей, и они выбежали из дома.Я вошел и попытался умиротворить его всеми доступными мне способами, но обнаружил, что это бесполезно. Он все еще продолжал ругать меня и сказал, что когда он пообедает, ему нужна лошадь, и если я не дам ему ее, он вышибет мне мозги. Он сделал вид, что получил заказ от генерала на одну из моих лошадей, но не предъявил его. Его язык был настолько ужасен, а его взгляд был настолько ужасен, что я не мог оставаться в доме, а сбежал в магазин и заперся в нем. Он последовал за мной и заявил, что выломает дверь.Некоторые люди, очень удачно проходящие на собрание, не давали ему причинить вреда и оставались со мной, пока он не скрылся из виду, но я не оправился от испуга несколько дней. Звук барабана или вид пистолета привели меня в такую ​​дрожь, что я не мог управлять собой. С тех пор как я столкнулся с незначительными приставаниями, я приписываю это защите, которую послали мне полковники Патнэм и Уиткомб. Я вернул им открытку с благодарностью за их доброту, хотя знал, что благодаря вашим интересам получил эту услугу.. . . Люди здесь устали от [Mr. Барнса], но в то же время выразили свое мнение, что он не может пройти мимо охранников. . . . Я не сомневаюсь, что после надлежащего возражения я смогу обеспечить ему пропуск через лагерь у двух наших хороших полковников. . . . Я знаю, что он, должно быть, очень несчастен в Бостоне. У него никогда не было намерения бросить семью. . . .

1775: около 15 июня
Сара Деминг — Салли Коверли

Все, что мы знаем о Саре Уинслоу Деминг (1722–1788), это то, что она родилась в Массачусетсе, дочери Джона и Сары Уинслоу, и что, как это письмо свидетельствует, что она была напуганным свидетелем самого начала американской революции.Войска, о которых она говорила, были британскими, и это письмо ее племяннице было ярким напоминанием о том, что война будет вестись не на дальних полях сражений, а на пороге колонистов.

Генерал Томас Гейдж был британским военным губернатором штата Массачусетс. Асельдама относится к земле, которую Иуда купил на деньги, которые он получил за предательство Христа; это слово означает «поле крови». Салли Сара, о которой говорилось в письме, была другой племянницей; Люсинда была служанкой.

Моя дорогая племянница

Я обязалась дать вам и вашим папе и маме отчет о моих странствиях с указанием их причин. Причина слишком известна, чтобы говорить о ней.

Я был очень встревожен с того момента, как мне сообщили, что еще войск прибывают в Бостон. Это правда, что те, кто зимовал там, не причинили нам особого беспокойства , но дополнительной силы Я боялся и решил, если возможно, уйти от их досягаемости и унести с собой как можно большую часть моего небольшого интереса. Я мог бы. Ваш дядя Деминг был очень далек от моего мнения, из которого исходили те дифктики, которые относились исключительно ко мне, — но теперь я не говорю ему об этом ни слова; мы — совместные страдальцы, и, без сомнения, такова воля Бога.

Я много раз думал, что, если бы я уехал из Бостона вместе с семьей и друзьями, я мог бы удовлетвориться самой низкой ценой за проезд и самым красивым местом проживания. Вне Бостона, во всяком случае из Бостона — как можно дальше от заражения оспой, грохота барабанов, военной музыки, как это называется, и ужасов войны, — но мое бедствие не подлежит описанию — я пытаюсь не описывать это.

Суббота, 15 апреля. Меня посетил мистер Барроу.Я никогда не видел его с таким выражением лица.

В следующий понедельник, 17 апреля, мне сказали, что все лодки, принадлежащие военным, были спущены на воду в субботу вечером, когда жители города спали, за исключением некоторых верных сторожей, которые дали эту информацию. Вечером г-н Деминг написал г-ну Витингтону из Дорчестера, чтобы он приехал со своими телегами в самый первый ярмарочный день (вечер этого дня обещал дождь на следующий, который, соответственно, выпал в большом количестве), чтобы увезти наши лучшие товары.

Во вторник вечером 18 апреля нам сообщили, что вышеупомянутые роты находятся в движении, что военные лодки переправлены на паром Чарлстауна, мыса Бартона и дна мыса, что солдаты бегали по улицам на кончиках. носком (луна еще не взошла) в темноте вечера, что на одной из лодок было несколько наручников, которые были сняты на длинной пристани, и что на первой борту для них приготовили провизию за два дня. транспортных судов, стоящих в гавани.Что бы они ни делали, главное — завладеть телами Мессы. Адамс и Хэнкок, которых они и мы знали, где они жили. Мы не сомневались в истинности всего этого, и эти выражения были отправлены как через шею, так и через паром Чарльстауна, чтобы своевременно уведомить наших друзей о том, что они могут сбежать. N.B. Этой ночью я ложился спать только после 12 часов и не мог заснуть еще долго после этого, а затем мой сон был сильно нарушен, как и много ночей назад.

Рано в среду, роковое 19 апреля, прежде чем я один за другим покинул свою комнату, прибежали ко мне, чтобы сказать, что королевские войска обстреляли и убили 8 наших соседей в Лексингтоне на их пути к Конкорду.

Весь интеллект этого дня был ужасен. Почти каждое лицо выражает тревогу и горе: но описание здесь неуместно. Я лег спать около 12 часов. c. этой ночью, съев очень мало еды за день, решив покинуть город до следующего заходящего солнца, если я сохраню жизнь и здоровье.К утру я заснул глубоким сном, от которого меня разбудил г-н Деминг между 6 и 7 часами утра. c. сообщая мне, что я пленник генерала Гейджа, все пути к выходу и регрессу отрезаны между городом и деревней. Здесь снова описание не соответствует действительности. Никакие слова не могут описать мое горе — я чувствую его в этот момент (всего восемь недель спустя) так отчетливо, что мне нужно остановиться, прежде чем продолжить.

Письма и дневники женщин Северной Америки

Содержание

Письма подробно описывают, что женщины носили, что ели, что читали, в каких условиях работали и как развлекались.Мы можем видеть, как часто они посещали церковь, как они относились к своей связи с Богом и как они молились. Мы можем изучить их отношения с любовниками, семьей и друзьями.

Коллекция включает примерно 150 000 страниц писем и дневников с колониальных времен до 1950 года, в том числе 7 000 страниц ранее не публиковавшихся рукописей — все впервые в электронном формате. Материал взят из более чем 1000 источников, включая журнальные статьи, брошюры, информационные бюллетени, монографии и материалы конференций, и большая часть из них защищена авторским правом. Представлены все возрастные группы и этапы жизни, широкий спектр этнических групп, многие географические регионы, известные и не очень известные. Более 1500 биографий расширяют возможности использования базы данных.

Примеры материалов

• Выдержки из журнала миссис Энн Маниго, 1754–1781
• Жизнь Гарриет Бичер-Стоу
• Книга бойфренда Джулии Хеллер, дневник 1932 года подростка из Пенсильвании
• Письма Филлис Уитли
• Письма Эллен Луизы Такер Ральфу Уолдо Эмерсону
• Письма Маргарет Фуллер
• Воспоминания и письма Долли Мэдисон, жены Джеймса Мэдисона
• Письма Бенджамина Франклина и Кэтрин Рэй Грин
• «Я обречена на разочарование» [так в оригинале]: Дневники Беверли, Массачусетс, Шубиндер, Сара Э.Траск, 1849–51

Миссис Кэри была заключена в тюрьму вскоре после его отъезда, и ее дочь, миссис Свитчер, или Свитцер, получила доступ к ней и, переодевшись, сумела вернуть свою мать на свободу. С помощью друзей ее посадили на борт корабля, готового отплыть в Лондон, и она прибыла в Темзу вскоре после своего мужа. Когда она вошла в каюту, он был на борту своего корабля и брился. Он вздрогнул и воскликнул: «Моя жена! Я действительно верю, что ты ведьма, и пришел в яичной скорлупе.«Не будь дураком, Нат, как и остальные твои соотечественники», — ответила она. Так мой отец рассказывал историю, и они вместе вернулись в Америку, к тому времени люди пришли в себя и выразил сожаление по поводу многочисленных жестоких смертей, которые имели место .

— Письмо Маргарет Г. Кэри Джорджу Бланкерну Кэри, 23 января 1843 г.

Семантическое индексирование Александра Стрит

Уникальное семантическое индексирование компании

Alexander Street позволяет исследователям легко находить ответы, которые до сих пор было практически невозможно найти в материалах.

Шесть оглавлений позволяют пользователю просматривать коллекцию с разных точек входа, включая события личной жизни и хронологию исторических событий. Полнотекстовый поиск чрезвычайно точен благодаря использованию множества полей, включая расу, род занятий, пол получателя, географию, семейное и материнское положение и многое другое. Всего проиндексировано более 80 полей. На подобные вопросы можно быстро и легко ответить:

Покажи мне…

• Все дневниковые записи и письма, написанные между 1820 и 1900 годами, в которых говорится о родах.
• Все материалы 1941-1945 годов, в которых упоминается война.
• Вся переписка женщин с северо-востока своим мужьям с северо-запада во время Золотой лихорадки.
• Все письма, написанные афроамериканцами, которые были педагогами.
• Все письма, отправленные Эбигейл Адамс, в которых упоминается Бостон.
• Все дневниковые записи суфражисток, посвященные проблемам прав женщин.
• Дневники и письма женщин моложе двадцати лет, в которых упоминается брак.

«Потенциал для новаторского и глубокого поиска замечательный». — Советник из Чарльстона, апрель 2002 г.

Подробности публикации

«Письма и дневники женщин Северной Америки» можно найти в Интернете либо путем одноразовой покупки бессрочных прав, либо по годовой подписке. Он содержит 150 000 страниц текста, в том числе 7 000 страниц ранее не публиковавшихся рукописных материалов. Библиотеки, приобретающие бессрочные права, также получат архивную копию данных.

женских писем по всей Европе, 1400–1700: форма и убеждение

Содержание

Содержание: Введение: Форма и убеждение в женских письмах, 1400-1700, Джейн Каучман и Энн Крабб. Часть I Убеждение для семейных и личных целей: как влиять на ваших детей: Убеждение и форма в письмах Алессандры Макиньи Строцци ее сыновьям, Энн Крабб; «Мастерская женщина»: Элизабет Стонор и письма английских женщин, 1399–1530, Малкольм Ричардсон; «Многое можно было бы написать»: Гликл о писательской жизни Хамельна, Эрин Хенриксен и Марк Зельцер; «Я такая же Корнелия, какой была всегда»: чтение писем Корнелии Коллонелло Микеланджело, Дебора Стотт; Письма через границы: стратегии коммуникации в итальянско-немецкой переписке эпохи Возрождения, Кристина Антенхофер; Изабелла д’Эсте и свойства убеждения, Дина Шемек. Часть II. Пересечение публичного и частного: «Я хочу, чтобы мои дела оставались … секретными»: конфиденциальность и социальные практики чтения женских писем в Англии XVI века, Джеймс Дэйбелл; «Рожайте скорее, а затем пришлите нам своего хорошего мужа»: неформальное политическое влияние в письмах Луизы де Колиньи, Джейн Кушман; «Беременна 100 000 солдат»: переписка Маргариты де Наварра и Франсуа I, Барбары Стефенсон; По словам королевы: Восприятие правительства Регентства, почерпнутое из переписки Кэтрин де Медичис, Элизабет Маккартни; «Обременен маленькими детьми».Женщины, определяющие бедность в турах XVI века, Сьюзан Брумхолл. Часть III Подтверждена Богом и Разумом: «Дорогая дочь»: реформа и убеждение в письмах Святой Терезы к ее настоятелю Элисон Вебер; Религиозный воин: переписка Луизы де Карвахаль-и-Мендоса с Родриго де Кальдерон, Елена Леви-Наварро; Форма и убеждение в переписке Аргулы фон Грумбаха, Питера Матесона; Французский прием писем Анны Марии ван Шурман о женском образовании (1646 г. ), Анны Р. Ларсен. Избранная общая библиография; Индекс.

«Женские письма»: заочный курс — Нью-Йорк Таймс

Письма начинаются в 1775 году с короткой записки, включающей 125 фунтов стерлингов, от Рэйчел Ревер к Полу (и записка, и муж были конфискованы англичанами) и заканчиваются разрушительной запиской. осуждение войны в Ираке отправлено по электронной почте в прошлом году корреспондентом Wall Street Journal Фарназом Фассихи.

За прошедшие годы, конечно, было много домашних войн, и битва с своенравным мужем привела к многочисленным жертвам.Мэри Додд из Кентукки предложила поворот к принципу границы начала 19-го века «Каждый мужчина за себя — и каждая женщина за него тоже», предупредив вдов, чтобы они держались подальше от ее застенчивого мужа. Хотя она «чрезвычайно уродлива и добродушна», — гласило объявление, которое она разместила в местной газете, — у упомянутого Догерти есть несколько живых жен, возможно, восемь или десять … восемь или десять больше «.

На протяжении всей книги женщины-корреспонденты отмечают не только личную, но и социальную несправедливость. В 1863 году медсестра армии Союза Корнелия Хэнкок столкнулась лицом к лицу с историей после того, как освобожденные рабы начали прибывать в столицу страны, все еще таща свои кандалы. «У одного из них на лбу было клеймо своего господина, — писала она, — и он принес с собой все орудия пыток, которые он носил в разное время в течение 39 лет тяжелого рабства … Он носил железный ошейник с воротником. три зубца стояли так, чтобы он не мог опустить голову; затем приспособление, чтобы сделать одну ногу полностью окоченевшей, и позади него звякнула цепь с перекладиной весом в 50 фунтов.«Стыд нации не так легко измерить.

За свободу этих рабов боролась 17-летняя девушка Эмили (ее фамилия неизвестна), которая замаскировалась под мужчину и вступила в Союз Армия. Телеграмма, которую она продиктовала своему отцу, когда она умирала, после битвы у Лукаут-Маунтин, соединяет юношеское величие с вневременным достоинством: «Моя родная земля пьет мою кровь. Я ожидал избавить свою страну, но судьба не захотела этого ».

Естественно, есть много писем о главных ролях женщин в войне любви, некоторые серьезные, некоторые менее.«Поглаживание — моя самая большая проблема», — начинается одно письмо в колонке с советами в журнале Photoplay в 1926 году. «Все мальчики хотят погладить. Я был с почти 50 разными питомцами, и каждый делает это. Я думал, что иногда это было так. моя вина, но когда я изо всех сил старался избежать этого, им стало еще хуже … Что делать? » То, что должно было быть сделано, очевидно, было сделано. Менее противоречивая, поэт Элинор Уайли, писавшая своему второму мужу в 1927 году, будучи замужем за своим третьим, улавливала нелогичное логическое обоснование сердца: «Я любила тебя в первую очередь, я любила тебя больше. , Я любил его потом, но теперь, когда я люблю вас обоих, я люблю вас больше всего.

Послания матерей своим детям — как мертвым, так и живым — часто разрушительны. «Жизнь непроста», — рассказала 40-летняя поэт Энн Секстон своей 16-летней дочери Линде. 1969. Пишет о будущем, она хочет, чтобы письмо прочитала «40-летняя Линда». «Жизнь, как она объясняет,« нелегка ». Ужасно одиноко. Я знаю это. Теперь ты тоже это знаешь. . . . Но у меня была хорошая жизнь — я писал несчастливо — но я жил на полную катушку. Ты тоже, Линда — живи на полную катушку! Наверх.Я люблю тебя, 40-летняя Линда. «Секстон покончила с собой пять лет спустя.

Наконец-то это еще один поэт, который преследует эту трогательную книгу самой короткой буквой, написанной на ее смертном одре. Как будто ее жизнь в целом. был просто эманацией из вечности — и, возможно, так оно и было — Эмили Дикинсон написала два слова: «Вызванный». Таким образом она призывает всех. Вспоминают женщин.

Тони Бентли является автором совсем недавно книги » Сдача: эротические воспоминания »и« Сестры Саломеи.»

Отрывочная таблица литературной фантастики — Поп-таблица

Обычная цена 25,00 долл. США

От Этвуда до Моррисона и Лахири, эта научная таблица с начертанием отмечает работы более 50 писателей-фантастов! Каждая важная книга представлена ​​красочной «библиотечной карточкой», которую аккуратно соскребают, чтобы обнажить изображение уважаемого автора внизу.

Обратите внимание, что, в отличие от других наших рам, в этой версии нет акрилового листа поверх отпечатка, что явно помогает избежать царапин.

Только печать / 12 x 16 — 25 долларов США Печать + черная рамка / 12 x 16 — 85 долларов США

25,00 долл. США — Добавить в корзину

От Этвуда до Моррисона и Лахири, эта научная таблица с начертанием отмечает работы более 50 писателей-фантастов! Каждая важная книга представлена ​​красочной «библиотечной карточкой», которую аккуратно соскребают, чтобы обнажить изображение уважаемого автора внизу. priceRangeFrom ##]

[###продукт.Цены##] Печать [### applyCurrency ##] [## currency ##] [## / applyCurrency ##] [### formattedPrice ##] [## value ##] [## / formattedPrice ##] → [## / product.prices ##]

[## / priceRangeFrom ##]

Написание женской жизни: история американских женщин в письмах и дневниках

Часть 1: Колониальная и революционная эпохи, от истоков до 1789 года.

1. Сара Кембл Найт: Путешествие женщины-колонии, 1704–1705.

2. Мэри Стаффорд: Письмо из Нового Света, 1711.

3. Элизабет Мэголи: Женщина говорит: Письмо редактору, 1730/31.

4. Элиза Лукас: «Об управлении южной плантацией», 1740 г.

5. Элизабет Спрингс: «Бедственное положение прислуги», 1756 г.

6. Филлис Уитли: «Призыв о равных правах для негров», 1774 г.

7. Эбигейл Адамс: «Помните женщин»: Письма о правах женщин, 1776 г.

8. Кэтрин Ван Кортланд: Война за независимость: Письма верной жены, 1776–1777.

9. Беланда: Петиция раба в Законодательное собрание Массачусетса, 1782 г.

10. Марта Баллард: Дневник акушерки, 1787-1798 гг.

11. Абигейл Эббот Бейли: Трудность оставить жестокого мужа, 1788-1789 гг. .

Часть 2. Растущая нация, 1789-1861 гг.

12. Элиза Саутгейт Боун: Письма подростка из Новой Англии, 1800–1801 гг.

13. Мэри и Генри Ли: новые идеи о браке, 1810-1816 гг.

14.Аноним: Женская петиция чероки, 1817.

15. Сара и Анджелина Гримке: Письма об аболиционизме и правах женщин, 1837.

16. Сара Уайт Смит: По сухопутным тропам, 1838.

17. Фанни Кембл: Дневник из a Georgia Plantation, 1839.

18. Элизабет Кэди Стэнтон: Письма о правах женщин и изменении гендерных ролей, 1840-1899.

19. Мэри Пол: Письма от фабрик Лоуэлла и утопической общины, 1845-1855 гг.

20.Фанни Эпплтон Лонгфелло: Первые роды с помощью эфира, 1847.

21. Калиста Холл, Уильям Дорси Пендер и Эмили Фицджеральд: Письма о контроле над рождаемостью и аборте, 1849-1875.

22. Эллен Бердси Уитон: борьба между семейными обязанностями и самовыражением, 1850-1856 гг.

23. Эллен Ли: Об педагогической школе в Индиане, 1852 г.

24. Эмили Дикинсон: Язык женской дружбы: Письма Сьюзан Гилберт, 1852–1854.

25.Люси Стоун: защитник прав женщин обдумывает брак, 1853–1855 гг.

26. Эллен Спенсер Клоусон и Эллен Пратт МакГэри: Письма мормонских женщин о полигамии, 1856–1857. .

Часть 3: Эпоха гражданской войны и реконструкции 1861-1877 гг.

27. Джудит Кокс, Эмили, Сьюзен (Сьюки) и Эрси, Харриет Ньюби и Луиза Александер: Письма рабов, 1795-1863 гг.

28. Шарлотта Фортен: Дневник афроамериканского учителя и реформатора, 1854-1862 гг.

29. Жениться Чеснат: дневник южного аристократа во время гражданской войны 1861-1865 годов.

30. Корнелия Хэнкок: Письма о гражданской войне, 1863-1865 гг.

31. Элизабет Хаас Кэнфилд: жена офицера в индийской территории, 1867–1868 годы.

32. Сестра Моника: Дневник путешествия в Аризону, 1870 г.

33. Мэри Абелл: Письма жительницы Канзаса, 1871-1875 гг.

Часть 4: Расширение и индустриализация, 1877-1919.

34.Хуанита Брекенридж: Письма священнослужителя, 1872–1893.

35. Миссис А. Бомонт, Джейн Э. Соберс, миссис Х. Грисволд, Альзина Рэтберн, миссис Мэри Трэвис, Лайв Прайор, миссис Каллор и миссис ЛМР Пул: письма Сьюзен Б. Энтони об избирательном праве и Равные права для женщин, 1880.

36. Элизабет Федде: социальный работник в Бруклине, 1883–1888.

37. Вильгельмина Вибуш: молодой иммигрант пишет домой, 1884–1886.

38. Алиса Гамильтон: реформатор на рубеже веков, 1893-1913 гг.

39. Марта Фарнсворт: Кампания за избирательное право женщин, 1894-1914 гг.

40. Зиткала-Са (Гертруда Симмонс Боннин): Школьные дни индийской девушки, 1899 (?).

41. Мать Джонс: Письма организатора труда, 1901-1914 гг.

42. Мейбл С. Ульрих: жена, мать и врачи, 1904-1932 гг.

43. Марта Фарнсворт и Генриетта Сольд: женские отклики на новые технологии, 1905-1916 гг.

44. Аноним: «Краткое изложение Бинтел»: Письма еврейских иммигранток, 1907-1910 гг.

45. Мэйми Пинзер: Письма бывшей проститутки, 1910-1911 гг.

46. Алиса Гамильтон: активистка мира: 1915-1919 годы. .

Часть 5: Процветание, депрессия и война, 1919-1945 гг. .

47. Аноним: Письма в Детское бюро: Федеральная помощь женщинам и детям, 1918-1928 гг.

48. Мэри Риттер Бирд: о знаниях, политике и правах женщин, 1921–1946.

49. Маргарет Сэнджер: Письма о контроле над рождаемостью, 1925-1928 гг.

50. Марта Лавелл: Дневник студентки колледжа, 1926-1929 гг.

51. М. Кэри Томас: Письма ранней феминистки, 1932.

52. Лорена Хикок: Письма о Великой депрессии, 1934.

53. Энн Мари Лоу: Дневник пыльной чаши, 1934-1937.

54. Уинифред Вудли: Дневник пригородной домохозяйки, 1935-1040.

55. Кэтрин Лэнг, Полли Кроу, Хейзел М. Берк, Этель Пендельбери Ла Пальм, Кэтрин Макрейнольдс и Эдит Сокол Сперт: Письма с фронта и фронта, 1941-1945 гг.

56. Элизабет Воан: женщина в плену, 1942–1943 годы.

57. Соноко Ивата: письма из лагеря, 1942-1943 годы.

58. Ангуста Клоусон: Судостроительный дневник женщины-сварщика, 1943 г. .

Часть 6: Современная Америка, 1945 г. по настоящее время.

59. Аноним: Подвергая сомнению домашнюю идеологию: Письма Бетти Фридан о женской мистике, 1963.

60. Шэрон Лейн и Линда Ван Девантер: Письма из Вьетнама, 1969.

61. Мишель Харрисон: женщина-врач противостоит медицинской системе, 1970-е годы.

62. Белла Абзуг (Дневник Конгресса, 1971.

63. Энн Брейден: Открытое письмо о поле и расе на Юге, 1972 год.

64. Йоханна фон Готфрид: Дневник Калифорнийского движения сельскохозяйственных рабочих, 1973 год.

65. Нэн Бишоп, Сара Гамильтон и Клэр Боуман: развод и материнство-одиночка, 1976–1977 гг.

66. Той Деррикотт: черный в белом районе, 1977–1978 годы.

67. Элейн Маркус Старкман: ​​пожилые люди и поколение сэндвичей, 1987–1990 годы.

68. Марша Кэроу Маркман: ​​Дневник рака груди, 1990.

69. Ампаро Рамирес: Иммигрант без документов пишет своим детям, 1988–1990.

Epistolae: средневековые женские латинские буквы

Этот веб-сайт предоставляет доступ к большому количеству источников, документирующих религиозную, экономическую и политическую жизнь влиятельных женщин средневековой Европы. Epistolae представляет собой собрание писем, написанных или полученных женской знатью и выдающимися членами религиозных орденов между 4 и 13 веками. Он включает работы как известных корреспондентов (таких как Элоиза и Абеляр), так и менее известных авторов. Профессор Джоан Ферранте из Колумбийского университета перевела тексты, составленные на латыни и взятые в основном из печатных источников, на английский язык. Оригинал на латыни и переводы появляются для каждого источника.

В настоящее время на сайте доступны материалы, относящиеся к более чем 200 женщинам, но коллекция постоянно пополняется благодаря постоянным вкладам пользователей. Многие буквы довольно короткие (менее 250 слов), но другие содержат более 1000 слов. Количество букв, доступных для каждого предмета, также варьируется от одного до 30. В текстах обсуждается такой материал, как духовность, дипломатия, родословная и политические маневры средневекового папства.

В некоторых случаях зрители имеют доступ к постоянной переписке между двумя сторонами, что позволяет восстанавливать отношения между ними с течением времени.Коллекция включает, например, несколько писем между Папой 13-го века Григорием IX и Клэр Ассизской, монахиней, которые изображают ее борьбу за признание Папой женского францисканского религиозного ордена.

К каждому письму прилагаются обширные научные примечания. Биографические очерки (от одного предложения до 1000 слов) предоставляются многим из вовлеченных женщин. Также включены сноски, подробности публикации и, где возможно, объяснения исторического контекста темы каждого письма.Однако сайт явно нацелен на других ученых, работающих в этой исторической области, а не на студентов старших классов или колледжей.

Epistolae предполагает, что читатели уже хорошо понимают средневековый контекст, в котором были созданы эти источники. Преподавателям, вероятно, потребуется использовать материалы с других сайтов или тексты, чтобы дать учащимся более четкое представление об эпохе. На странице ресурсов сайта есть ссылки на несколько интернет-справочных сайтов (словари, Библия, сайты по средневековой истории).Функции поиска / просмотра позволяют зрителям просматривать алфавитный список имен авторов и получателей, а текст всех букв и биографий полностью доступен для поиска по ключевым словам.

Этот обширный набор источников можно использовать в классе различными способами. Преподаватели могут обратиться к популярному неправильному восприятию средневекового периода как статичной эпохи, изучив изменения, которые источники отражают в жизни женщин во времени. Учителя могли побудить учеников проанализировать озабоченность христианской церкви духовными практиками женщин, как это отражено в переписке римской знатной женщины начала V века, Principia, британской аббатисы VIII века Бугги и Клэр Ассизской XIII века.Они также могут использовать эти буквы как средство борьбы с представлением о том, что женщины в эпоху до нас имели власть исключительно в домашней сфере, направив их на изучение значительной дипломатической и финансовой власти, которой обладали такие фигуры, как императрица 11 века Агнеса. Пуатье или грозная Элеонора Аквитанская.

.