Выйти преображенным: Как пишется слово: «выйти преображённым» или «выйти приображённым»?
Как выйти из самоизоляции преображенным? Опыт монахов
Ответы пастыря
Ответы пастыря
Illustration by Carlos PX
Источник: Unsplash
Дмитрий Губин: Русскую Православную Церковь много раз упрекали в том, что она давит индивидуализм во всех его проявлениях.
Митрополит Иларион: Если начать с вопроса об одиночестве: в православной традиции есть целый класс монахов – людей, которые совершенно сознательно выбирают одинокий образ жизни. И все архиереи Русской Церкви являются монахами.
Почему это происходит? Потому что одиночество высвобождает в человеке некие ресурсы. Опыт одиночества может быть очень продуктивным. Сейчас наблюдается поразительный феномен, в западном обществе и в российском обществе: люди все как будто вместе, но очень многие страдают от одиночества. Человек всю жизнь проработал в коллективе, а при этом абсолютно одинокий человек. И этот опыт внутреннего одиночества, если он не ведет к духовному преображению человека – это очень отрицательный опыт и очень горький опыт.
Как раз Церковь позволяет людям, в том числе и одиноким людям (и внутренне одиноким) преодолеть чувство одиночества, почувствовать себя членами единого Тела. В этом сила соборности, о которой мы говорим.
Поделиться
Вам также может быть интересно
«Вера отеческая»Истина
Преображение человека
Митрополит Волоколамский Иларион
Истина
Слово Божие – реальность, созидающая церковную общину
Игумен Арсений (Соколов)
Истина
Богословие диалога: отношения людей в вещественном мире
Истина
книги
«Да, города, – признается Андрей Левкин, – удобная штука, их можно употреблять для чего угодно».
Многообразие способов употребления городов он продолжает демонстрировать и нам, и себе – и изобретать их. Сколько может быть таких способов, автор, скорее всего, и сам не знает – да и можно ли это знать? Скорее всего, их ровно столько, сколько может быть вопросов, поставленных человеком самому себе. И даже больше – чтобы оставить место для вопросов еще не поставленных.
«Для любой структуры, чью недопроявленную сущность хотелось бы сделать явной, всегда отыщется город, который почти как она».
Города – универсальные выявители. Умей только с ними обращаться.
В своей «чикагской» книге – подобно тому, как делал он это в вышедшей пару лет назад, в том же издательстве, книге «венской» – Левкин проводит опыты больше с собственным сознанием и восприятием, чем с городом. Правда, без города – как необходимого стимула – опыты этого рода никак не могли бы состояться.
«Венская» книга попала, помнится, в «Художественную серию», «чикагская» отнесена к «Письмам русского путешественника», но эти тексты такого свойства, что любое отнесение их к той или иной из устоявшихся рубрик неминуемо будет сопряжено с изрядной долей условности и огрубления.
К художественному – вернее, к эстетическому – тексты Левкина имеют лишь то (исчезающе-редкое) отношение, что в исключительной точности совпадают с коренным смыслом слова aisthesis: чувство, восприятие. Он – именно об этом. И уж, конечно, путешествиями то, чем он занимается, тоже можно назвать с большими оговорками. Письма этого путешественника по внутренним пространствам – скорее протоколы опытов. Левкин пишет – тоже примерно так, как в Вене, – их подробную хронику: не дневник даже, а сиюминутник – запись внутренних движений и событий в режиме их возникновения, текст по ту сторону черновика и чистовика. «Автор – это автор, он не будет, – обещает нам Левкин с первых страниц, – художественно трансформироваться, он – регистратор, а не фантазер».
Художественно – может быть, и не будет, но вот будет ли трансформироваться вообще, меняться по ходу опытов – это еще большой вопрос. И я думаю, будет непременно. Где же это видано, чтобы не выйти преображенным из опыта?
Перед нами – живая, прямая и однократная внутренняя речь, призванная уловить то, что вниманием обычно не ловится, оставляется в области невыговоренного, оттесняется на периферию, в область фона – чтобы тем ярче проступила на нем требуемая фигура.
В данном случае фигурой оказывается именно это: само вещество восприятия города как явления, предшествующее всем дисциплинарным классификациям. Это и не психология, и не урбанистика, и не география (у них – другая терминология, другие цели)… а что же? Да, наверно, эстетика. Иначе не скажешь.
И в таком случае, конечно, можно сказать, что Левкин расширяет (свойственное нашей культуре) пространство эстетического – и диапазон его средств. Он развивает и описывает особый способ мышления-и-чувствования, в их нераздельности, городами, пространствами, средами. Не столько их самих, сколько ими – как продолжениями собственных органов восприятия.
Точно как в случае Вены, с помощью города он решает задачи, не слишком типичные для предающихся культурной практике знакомства с городами, оставляя совершенно вне внимания такие типовые его предметы, как, например, «общеинтересные» туристские достопримечательности, архитектурные красоты, памятники больших исторических событий, городские легенды и мифы (хотя обо всем этом он знает – он просто не строит на этом знании ни суждений, ни повествования в целом.
Правда, на сей раз задачи он себе ставит совсем другие.
При посредстве Вены, большой «операционной системы», напомним, автор-герой книги выщупывал собственные экзистенциальные состояния, подлинность и точность (такую тонкую, что – ускользающую от слов, от их привычного и устоявшегося инвентаря) собственного отношения к существованию. Вена была вовлечена в это как большой инструмент – который, как всякий инструмент, по достижении нужного – или хотя бы по приближении к нему – может быть вполне спокойно отложен в сторону.
Справедливости ради надо сказать, что и самого себя – «как физическое и эмоциональное лицо» – автор превращает в такой инструмент поисков.
С Чикаго несколько не так – хотя да, инструментальность не миновала и этот город (а соответственно, и автора). И не миновала она его, может быть, несколько вопреки авторским намерениям. Вопрос с самого начала он себе ставит такой: «Можно хотя бы раз в жизни заняться конкретным городом, не используя его как ресурс? Что такое этот город сам по себе, без моих расчетов: как бы с ним поступить и что из него извлечь?». «В Чикаго я не реализую свои представления за его счет, – настаивает он, – пишу о городе».
Левкин действительно много о нем пишет. Скрупулезно его протоколирует, отмечает все, какие может, детали городской среды в том порядке, в каком те попадают в поле его восприятия (и этот порядок, что важно, – единственный, больше здесь нет никакого упорядочивающего принципа, никаких иерархий). «Там всё преимущественно одноэтажное с садами, – делает он словесный слепок с чикагского пригорода, – (центр тоже есть, в основном одноэтажный, небольшой) апрель – цветы всех романтических расцветок: и снизу, и сверху, и деревья, и газоны.
Озеро рядом, горизонта не видно, то есть – на горизонте ничего не видно, ровно море или океан. Гостиница – шестиэтажный краснокирпичный дом, но вход в него совершенно усадебный…» Вообще, если вдруг нам нужно узнать из этой книги о городе – мы много чего о нем узнаем: и как тут ходит транспорт – каково, в частности, метро, – и какие памятники стоят, и как ведут себя люди на улицах, и как устроен музей естественной истории, и что там можно увидеть… ну чем, казалось бы, не путеводитель? – разве что водящий авторскими, штучными тропами.
Только, правда, город и теперь становится своеобразно востребованным инструментом: инструментом выявления самого себя. Он все равно – «ресурс», да еще какой!
Итак, на сей раз автора (опять же по причинам, диктуемым скорее его собственными внутренними событиями, чем городом) занимает вопрос, что позволяет воспринимать город в его единственной, штучной индивидуальности, в его разлитой в воздухе сущности, «субстанции», если воспользоваться словцом из венской книжки.
Благодаря чему возможно узнавать город сразу, «ощутить местность как Чикаго», еще прежде сознательных умозаключений по этому поводу? Что делает его в наших глазах самим собой? Что этому способствует, а что, напротив того, – мешает и уводит в сторону? Он ищет точку, «которая задает город» – из которой город охватывается чувством точнее и полнее всего, или совокупность таких точек, у которых, разумеется, нет ничего общего с «достопримечательностями», помогающими ориентироваться туристам: таковою способна быть хоть «какая-то реклама над развязкой со словами «Easy come. Easy go»; постоянно мониторит качество городской среды в поисках ею самой даваемых подсказок: «…среда тут равномерно заполнена небольшими отдельными пригородами и частями города – общее ощущение города должно быть довольно слабым, не резким, но это не так. Значит, эта неизвестная точка весьма мощно транслирует Chiсago во все его углы».
«А что это, Чикаго? – не устает он спрашивать себя, не заботясь о том, в какой степени он при этом повторяется, – заставляет себя фокусироваться на поставленном вопросе.
– Что именно является этим Чикаго? Чем именно является это Чикаго? Что, вот именно это и есть Чикаго, а что тогда не оно?» Точнее – Шшщикаго, как здесь, и только здесь, этот город называется (его, стало быть, настоящим, внутренним, лишь для своих понятным именем, именем-паролем). «Шшщикаго как таковое». Без редукций, без отсылок к внешнему.
Итак, Левкин проясняет условия видения – то есть того, как этот, именно вот этот город надо и возможно видеть здесь и сейчас. Прежний опыт с иными городами тут, конечно, не то чтобы не пригождается совсем, но пригождается скорее в том смысле, чтобы от него отталкиваться. Чтобы его не повторять.
«…в других городах бы, – размышляет автор при въезде в город и нечаянно почти его проехав, – я расстроился, что вот же, новый город, а мы его проехали. В таких случаях непременно нужна какая-то его главная, основная точка, исходя из которой затем выстроится ощущение от места. Не формально главная точка, но какой-то сегмент, зона города, где надо оказаться, чтобы что-то там относительно него ощутить.
Даже не «что-то», а именно этот город, и немедленно. А тут проезжаем через центр – дома всё выше, потом очень высокие, потом совсем высокие, после даунтауна – в обратном порядке, но – никакого ощущения, что город остался позади. Нет, не остался, продолжается, он тут всюду, хотя и в разном виде…»
Вот чем работа Левкина отличается от того, что нам привычно называть исследованиями: исследователь ищет общих черт, уверенно выходящих за пределы случая закономерностей, – Левкин – единственного, необобщаемого, случающегося раз в бытии. То, что он проговаривает, в любой следующий раз может обернуться иначе.
Дело же не в деталях пространства, не в городском веществе, которое валится на новоприехавшего человека со всех сторон, – и даже не в точках сборки, которые городская среда способна ему для упорядочивания всего этого предложить (хотя они уже важнее). Дело единственно в том, как человек здесь и сейчас собирает себе – и именно себе – чувственный образ города. Этот образ, да, может оказаться устойчивым настолько, что, возможно, будет быстро собрать его в Москве и, в Москве будучи, писать о Чикаго – так даже и лучше, потому что есть дистанция, которая сама по себе держит взгляд.
А может и совсем поменяться. Но принципиально важно одно: как это делается.
Параллельно, в том же режиме сиюминутной хроники, автор рефлектирует над собственным – ну, методом не методом (метод – все-таки нечто отчуждаемое от своего создателя и обстоятельств своего возникновения, применимое и в других ситуациях, и в других руках), но способом решения задачи и даже ее постановки. Нащупывает этот способ, а нащупав, рассматривает его – годится ли? – удивляется ему, чувствует себя в очередной растерянности, идет дальше…
В том способе речи, который культивирует Левкин, всё – в модусе вопроса, любая формулировка – временна, ни одна – не для того, чтобы на ней останавливаться. Все, что он говорит, – строительные леса неведомого здания, да еще текучие. Ставить ногу на каждую из этих фраз-опор можно, наверно, не дольше одной минуты – не более, чем длится чтение. Это текст-лаборатория: он на наших глазах вырабатывает сам себя.
На самом деле, автор проговаривается, – под самый уже конец, там, где должно быть обозначено то, к чему он долгим путем книги пришел.
Оно и обозначено. Эксперимент выстроен тщательно и корректно – и аккуратно завершен. «Она, – говорит Левкин о книге, – вовсе не о Чикаго, он тут частный случай». «Некоторые хорошие части жизни устроены так же»: они тоже вырабатывают собственную, перерастающую свои источники индивидуальность, лишь им присущую манеру «связи вещей и событий». Эта индивидуальность может быть схвачена – и употреблена с целями, которые с первоначальными ее источниками никак не связаны. «Воздух, выходящий за границы этой среды». Пуще того: все части жизни, кажется, устроены именно так. А скорее всего – и вся она целиком.
Transform — MTG Wiki
| Transform | |
|---|---|
| Ключевое слово Действие | |
| Введено | Иннистрад |
| Последнее использование | Камигава: Неоновая династия |
| Текст напоминания | Нет официального текста напоминания |
| Штормовая чешуя | 2 [1] |
| Статистика | 305 карт 11,1% 11,8% 12,8% 23% 25,2% 1,3% 0,7% 0,3% 4,6% 1% 0,3% 0,3% 0,3% 0,3% 0,7% 4,9% 1,3% |
| Scryfold Search | |
. oracle:»Transform» | |
-
Чтобы узнать о механике настройки силы и выносливости в просторечии, см. Преобразование.
Содержимое
|
Преобразование — действие с ключевым словом, введенное в Innistrad и означающее перевернуть двустороннюю карту обратной стороной, изменив видимую лицевую сторону карты. [2] [3] [4] [5]
Описание[]
У каждой двусторонней карты есть лицевая сторона. Это лицо используется по умолчанию; двусторонние перманенты выходят на поле битвы этой лицевой стороной вверх. Если способность предписывает вам трансформировать перманент, вы переворачиваете его другой стороной вверх.
Какое бы лицо ни было в данный момент, оно говорит вам, что это за перманент и что он может делать.
История[]
Поскольку механика разработана для правильного изображения оборотней, большой процент (около трети) трансформирующих карт попадает в эту категорию — существа с обеих сторон в , с механикой дня и ночи, в дополнениях, действие которых происходит на Иннистраде. . Трансформации существо-существо составляют примерно половину карт трансформации.
Dark Ascension представил несколько различных карт-трансформеров; первые трансформирующие артефакты, первое существо, вернувшееся после смерти преобразованным, и первое существо, которое превращается в ауру. Magic Origins содержит пять легендарных существ, которые были изгнаны, а затем возвращены преобразованными (в planeswalker-ов) из зоны изгнания. Тени над Иннистрадом видели волшебство, которое превращается из кладбища в существо, ауру, которая возвращается из кладбища, которая превращается в существо, артефакт, который после смерти превращается из существа в снаряжение, и землю, которая превращается в существо.
В блоке Иксалан были все артефакты или чары, которые превращались в земли. [6] [7] [8] «Базовый выпуск 2019» содержит еще одну флип-карту «существо-в-planeswalker-а» и соответствует формату Magic Origins .
Innistrad: Midnight Hunt представила первую механику, которая интегрирует трансформацию в текст правил: Disturb, Daybound и Nightbound. В нем также есть существо, которое превращается в артефакт, и первая карта, которая трансформируется с помощью эффекта замены, а не срабатывающей или активируемой способности. Innistrad: Crimson Vow содержит два чара, которые трансформируются в другие чары.
Kamigawa: Neon Dynasty представил трансформирующие саги. [9] Все они изгоняют себя в третьей главе и возвращаются, превращаясь из саг в волшебных существ.
Правила[]
Из глоссария Всеобъемлющих правил (18 ноября 2022 г. — Война братьев )
- Преобразование
- Перевернуть двустороннюю карту другой стороной вверх.
См. правило 701.28, «Преобразование».
См. правило 701.28, «Преобразование».Из сводных правил (18 ноября 2022 г. — Война братьев )
- 701.28. Преобразование
- 701.28a Чтобы трансформировать перманент, переверните его другой стороной вверх. Трансформироваться могут только перманенты, представленные трансформирующими двусторонними картами. (См. правило 712, «Двусторонние карты».)
- 701.28b Хотя преобразование перманента использует то же физическое действие, что и переворачивание перманента лицевой стороной вверх или лицевой стороной вниз, это разные игровые действия. Способности, срабатывающие при переворачивании перманента лицевой стороной вниз, не срабатывают при трансформации этого перманента и т. д.
- 701.28c Если заклинание или способность предписывает игроку трансформировать перманент, не представленный трансформирующей двусторонней картой, ничего не происходит.
- 701.28d Если заклинание или способность предписывает игроку трансформировать перманент, а лицо, в которое этот перманент трансформируется, представлено лицевой стороной карты мгновенного заклинания или волшебства, ничего не происходит.
- 701.28e Некоторые срабатывающие способности срабатывают, когда объект «трансформируется» в объект с определенной характеристикой. Такая способность срабатывает, если объект либо трансформируется, либо преобразуется (см. правило 701.50) и имеет указанную характеристику сразу после этого.
- 701.28f Если активируемая или срабатывающая способность перманента, которая не является отложенной срабатывающей способностью этого перманента, пытается преобразовать его, перманент делает это только в том случае, если он не трансформировался или не конвертировался с тех пор, как способность была помещена на куча. Если отложенная срабатывающая способность перманента пытается преобразовать этот перманент, перманент делает это только в том случае, если он не трансформировался или не преобразовывался с момента создания этой отложенной срабатывающей способности. В обоих случаях, если перманент уже трансформировался или конвертировался, инструкция сделать это игнорируется.
Rulings[]
- «Двусторонняя» всегда относится к физической карте. Это не характеристика и не копируемое значение. Например, жетон никогда не может быть двусторонним перманентом, даже если он является его копией.
- Каждая лицевая сторона двусторонней карты имеет свое имя, типы, подтипы, силу и выносливость, способности и так далее. Пока двусторонней карты нет на поле боя, учитывайте только характеристики ее лицевой стороны. Пока двусторонняя карта находится на поле битвы, учитывайте только характеристики той лицевой стороны, которая в данный момент открыта. Другой набор характеристик игнорируется.
- В качестве исключения из предыдущего правила мана-стоимость обратной стороны трансформирующего двустороннего перманента рассчитывается так, как если бы у него была мана-стоимость лицевой стороны. [10] Однако копия трансформирующего двустороннего перманента обратной стороной вверх не будет иметь мана-стоимости и иметь мана-ценность 0.
- Трансформирующаяся двусторонняя карта выходит на поле битвы лицевой стороной вверх, если только не указано, что карта выходит на поле битвы трансформированной.
- : Обратная сторона двусторонней карты-трансформера не может быть разыграна.
- Преобразование перманента не влияет ни на какие Ауры или Снаряжение, прикрепленные к этому перманенту. Точно так же все жетоны на перманенте останутся на этом перманенте после его трансформации.
- Повреждения, отмеченные на двустороннем перманенте, останутся отмеченными на этом перманенте после его трансформации.
См. также[]
- Морф
- Мелд
- Флип-карты
- Конвертировать
Ссылки []
- ↑ Марк Роузуотер (28 марта 2022 г.). «Лиственный». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
- ↑ Марк Роузуотер (29 августа 2011 г.). «У каждых двух сторон есть история». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
- ↑ Монти Эшли (21 сентября 2011 г.). «Две стороны». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
- ↑ Том Лапилль (16 сентября 2011 г.). «Оборотни сошли с ума». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
- ↑ Дуг Бейер (30 ноября 2011 г.). «Единственная константа». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
- ↑ Мэтт Табак (28 августа 2017 г.). « Иксалан Механика». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
- ↑ Кен Нэгл (5 сентября 2017 г.). «Покорение дизайна Иксалан ». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
- ↑ Мэтт Табак (1 января 2018 г.). Соперники Иксалана Механика». magicthegathering.com . Wizards of the Coast.
- ↑ Мэтт Табак (27 января 2022 г.). « Камигава: Неоновая династия Механика». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
- ↑ Мэтт Табак (7 марта 2016 г.). «Тени над Иннистрад Механик». magicthegathering.com . Волшебники побережья.
magicthegathering.com . Волшебники побережья.Контент сообщества доступен в соответствии с CC BY-NC-SA 2.5, если не указано иное.
Полуночная охота починила механику оборотня? – AoE Table Top
Опубликованоthemagictavern
Опубликовано inarena, mtg, Спекуляция, Без рубрики
, тактика стаи, Стойкий волк, planeswalker, класс рейнджеров, Рычащий волк, Товолар, Трансформация, оборотень, Вожак стаи оборотней, оборотни, волк, волки
В прошлом месяце я написал статью об истории существования типа существ-оборотней в Magic the Gathering и о том, что, по моему мнению, первоначальную механику трансформации не невозможно было сыграть, но она была хаотичной и неуправляемой. Некоторые из вас назвали меня сумасшедшим и заверили, что ТРАНСФОРМАЦИЯ , каким он был в оригинальном выпуске Иннистрада, был в порядке.
Несмотря на это, я озвучил свое желание перемен. Я предложил использовать недавнюю трансформацию, активируемую маной, как в «Жуткой луне», или даже использовать несколько рандомизированных триггеров. Я даже зашел так далеко, что предложил создавать карты преобразования, очень похожие на карты мутации, только они работают только на людях, то есть наоборот.
Что ж, все в соответствии с вашей позицией по этому вопросу, но у меня есть хорошие/плохие новости. Просто бери как хочешь.
Как я озвучивал на стриме в течение последних нескольких недель, намерение Уотка вернуться в «первоначальный Иннистрад» будет включать в себя оригинальную механику Трансформации в том виде, в каком она была. И я был частично прав.
Хорошая новость, если вы ЛЮБИТЕ оригинальную механику оборотня/трансформации, заключается в том, что они возвращают эту механику почти такой, какой она была. ОКОЛО.
Это правда, что все оборотни в этом выпуске Иннистрада будут двухсторонними картами трансформации.
Но вы не найдете ни одного из триггеров трансформации на этих картах. Вместо этого Wotc сделал его более универсальной механикой. Также в наборах «Полуночная охота» есть флип-карта, на которой с одной стороны изображен ДЕНЬ, а с другой — НОЧЬ. Каждая трансформирующаяся карта имеет текст DAYBOUND с одной стороны, на которой также изображено СОЛНЦЕ в правом верхнем углу, и NIGHTBOUND с другой стороны с полумесяцем в правом верхнем углу.
Пока игрок не разыграет карту с функцией День/Ночь, функция День/Ночь не существует. Но как только игрок разыграет один, он активирует одну сторону, и вам нужно будет следить за тем, день сейчас или ночь до конца игры.
Вы можете видеть, что фактические правила или триггеры для преобразования представлены на картах ДЕНЬ/НОЧЬ , найденных в колодах. Обычно разыгрывание такой карты запускает дневную сторону, чтобы начать цикл.
Отсюда триггеры почти такие же, только там, где их нет. «Если игрок не использует заклинания в свой ход, на следующий ход наступает ночь» . Вот и варьируется. Если случается, что ночь, когда вы разыгрываете перманенты, имеющие свойство привязки к дню/ночи, они входят как 9.0180 НОЧЬ !
И, как и в оригинальной механике, «Если игрок разыгрывает хотя бы два заклинания в свой ход, оно становится днем следующего хода. И всегда, когда наступает день, ваши трансформирующиеся существа переходят на дневное, а когда наступает ночь, они переходят на ночное. Довольно просто, правда? Единственное, у вас та же проблема с хаотичной, непредсказуемой механикой, которая может быть очень вкусной, но не делает ее надежной в колоде для Стандарта 2022.
Возможно, появятся ответы, и для меня это хорошая новость.
Встречайте Товолара, Ужасного Повелителя . Он один из главных злодеев в «Полуночной охоте».
Здесь вы не только получаете дро карт, но и, ЕСЛИ вы «управляете тремя или более волками и/или оборотнями, наступает ночь». ТОГДА вы можете выбрать, какие карты вы трансформируете. Я имею в виду, что вся эта формулировка на стороне Daybound заставляет меня поверить, что вам НЕ НУЖНО ничего трансформировать. Но, скорее всего, вы захотите преобразовать ВСЕ, что сможете.
И еще лучшая новость заключается в том, что если ваш оппонент продолжает разыгрывать два или более заклинаний и возвращает их в день, на вашем шаге поддержки, если вы по-прежнему командуете тремя или более оборотнями и/или волками, вы можете вернуть их обратно в день ночь, не сдерживая свои заклинания.
И, для меня, лучшая новость заключается в том, что Товарар включает Волков в тройку, необходимую, чтобы вернуть его обратно в ночь. Это открывает совершенно новую область возможностей.
- Мне грустно, что в этом наборе нет «ТАКТИК ПАКЕТА»…
Я знаю, это одна карта.