Трансгендерная женщина кто: трансгендерные женщины — статьи зарубежных СМИ на тему
«Я тебя проклинаю». Жизнь трансгендерной женщины из Дагестана
Сенаторы Елена Мизулина, Людмила Нарусова и прочие внесли в Госдуму пакет законопроектов, разработанных «в целях укрепления семьи». В частности, сенаторы предложили запретить трансгендерным людям менять пол в свидетельстве о рождении, а также заключать браки и усыновлять детей. Если законопроект будет принят, трансгендерные люди окажутся де-факто вне закона: с внешностью, которая не соответствует полу в документах. Впрочем, уже и сейчас с этой проблемой сталкиваются трансгендеры с Кавказа: трансгендерные мужчины там часто обречены на гетеросексуальную жизнь в «традиционном» браке, а трансгендерные женщины часто покидают свои семьи и попадают в секс-индустрию.
Радио Свобода поговорило с Дэниз, трансгендерной женщиной из Дагестана, которая дважды начинала переход, прошла через проституцию и наркозависимость и теперь надеется на эмиграцию.
– Мне 28 лет, я родилась в маленьком посёлке в Дагестане.
– В смысле что-то не так?
– Ну насчёт одежды, внешнего вида: мне всегда нравились длинные волосы, я не любила стричься. Отношение к мальчику жёсткое на Кавказе: мальчик должен вот так ходить, вот так разговаривать, играть с машинками. Мама, родственники, соседи – все смотрят на тебя. Мне казалось, что весь мир против меня. Мама заставляла меня играть в футбол, но дома у меня были свои игрушки, которые я сама делала. Кукла была у меня. Я сделала себе парик из верёвок один раз. Мама нашла, ничего не сказала, просто выбросила.
Ты чувствуешь влечение к мужскому полу. Мне хотелось быть девочкой, чьей-то женой. У меня не было ни смартфона, ни интернета. В 18 лет только появился интернет, когда я в Москву переехала.
Маме не говорила этого ничего, боялась. Мама была очень грозная.
Школа, секс и травля
Я тогда была мальчиком, и мальчики позвали меня на групповушку. 11–12 лет нам было
В школе было всё плохо. Я тогда была мальчиком, и мальчики позвали меня на групповушку. 11–12 лет нам было. Никто не знал, как это всё делается, это петтинг был: два парня и я. Кто-то тогда пришёл в этот дом и нас застукал. И этот момент больше всего на мне отразился, про других мальчиков не говорили ничего, а на мне все семь лет эта печать лежала. Жёсткое давление было, травля. Когда я пыталась что-то делать в школе, в чём-то участвовать, меня ребята затыкали: у меня имя по паспорту Х, и они меня называли всё время Х-гомик. Одноклассники, с параллельных классов ребята, из младших классов тоже, во дворе. У нас одна школа, весь посёлок знал.
Меня несколько раз ловили на том же, у меня таких мальчиков много было. Они сами как-то… Я вспоминаю это всё… Как так: вы со мной были, а потом сами меня же обзываете.
Это давило на меня, я… закрылась, что ли. До 9-го класса училась хорошо, а потом стало неинтересно. 11-й закончила с тройками.
Мне казалось, что я какой-то ребёнок получился бракованный, что я единственная такая в мире. Это очень сложно было, ничего же не знаешь, в школе об этом не говорят. Может, поэтому в 16 лет мне захотелось убить себя. Я не помню, что было в тот день, у меня, видимо, силы закончились, мне захотелось уйти полетать. Я выпила 29 таблеток ХХ. Купила в аптеке и пошла… там у нас есть лесополоса. Я не сразу все выпила, я выпила первый раз 9 таблеток, прошло минут 15, я сижу жду, пошла ещё за второй десяткой, снова ничего не происходит, пошла за третьей. Посидела, мне захотелось спать, я пошла домой.
– То есть тебе фармацевт в аптеке без рецепта это всё продала три раза?
– Там не фармацевт, обычная женщина.
Там у нас нет специалистов.
Я пришла домой, легла спать. Этот момент плохо помню. Я стала себя как-то неадекватно вести. Мама стала проверять руки, что я могла уколоться, спрашивала: «Сынок, ты чего принял?» Потом пришла её подруга, пришёл дядя, соседи, ещё какие-то родственники. Они мне вызвали скорую, меня положили в детское отделение, и три дня я лежала под капельницами.
– Как ты эту попытку суицида объяснила?
– А меня никто не спрашивал, почему я так сделала. В школе психолог со мной разговаривала, я даже не помню о чём. Приходил мент в больницу, симпатичный такой, рыжий. Что-то мне дал подписать, и всё. Соцработник и психолог приходили домой, не помню, о чём говорили, видимо, для отметки пришли. Ни мама, никто не спросил, так и забыли об этом.
Первый транс
Я не знала до 22 лет, что есть трансгендеры, я себя считала геем. Это был для меня шок, когда я увидела первый раз транса
– Через год после школы я уехала в Москву.
Жила у родственницы, пошла учиться в колледж, работала в «Маке» уборщиком… уборщицей. Мама приехала тоже через пару месяцев, жила с нами.
Я не знала до 22 лет, что есть трансгендеры, я себя считала геем. Это был для меня шок, когда я увидела первый раз транса. Я познакомилась с одним геем в Хорнете (приложение для знакомств. – Прим. ред.), мы стали с ним дружить. А он переодевался, работал проституткой. Пригласил меня, познакомил [с товарками], говорит: «»Ты знаешь, у неё член есть». Ну и она как рот открыла, я сразу поняла, голос же выдаёт. Потом я думала до 24 лет, моё это или нет.
В 24 [года] я ушла от мамы. Собрала вещи и пошла к своей подружке. Говорю: «Принимай». И вот тогда я влилась в эту сферу.
– Секс-работы?
– Да. И тогда же я начала переход. Я не знала, что к врачу надо пойти, я видела, что девочки принимают, и решила делать то же самое. Через три месяца заметила изменения: грудь начала расти, попа, кожа начала меняться, лицо, волосы отрастила, стала универсальную одежду надевать на улицу, но с капюшоном, боялась людей.
Через 4–5 месяцев я уехала в Стамбул. Подружка там была знакомая, я думала, что Стамбул будет выход для меня. Уехала в Стамбул и влюбилась. В турка. Я там занималась секс-работой, а он был альфонс. Ничего не хотел делать, а я была ослеплена этой любовью. В Стамбуле было весело, там были наркотики… И клиенты гораздо лучше, чем в Москве. На улице я одну неделю работала, но всего два клиента нашла за неделю, а так – сайты специальные, фейсбук, инстаграм.
Стамбул, Турция– А что за клиенты?
Они меня забрали в какую-то комнату, взяли мой чемодан и стали ржать надо мной, издеваться, обзывать меня: даг-пидорок
– Все разные. Были даже клиенты с пистолетами, не знаю, менты они или кто. Турки, курды, арабы, даже был один из Ирака. Средний возраст от 30 до 50. Самый старый был 75 лет. Я помню его. Он пришёл с четырьмя бутылками турецкого «Эфеса». Я думала, что он будет сейчас час мне мозг е****, но это всё быстро закончилось (смеётся).
Случай в аэропорту
– Серёжа, вот, я ещё забыла тебе рассказать случай в аэропорту! Я тогда часто летала в Россию и однажды прилетела из Стамбула в Краснодар. У меня волнистые же волосы, я после душа их не посушила, у меня была такая объемная стрижка, брови мои тонкие выщипанные. Это было ночью, после 12. Меня задержали на паспортном контроле, и я ждала минут 40 на скамейке. Меня часто задерживали, может, из-за моей внешности, потому что в паспорте мальчик, мужское имя, мужская фотка, и тем более дагестанец, а выглядит не как дагестанец. Они меня забрали в какую-то комнату, взяли мой чемодан и стали ржать надо мной, издеваться, обзывать меня: даг-пидорок и такие всё слова. «Давай открывай свой чемодан, если не согласишься, то мы вызовем людей, которые в перчатках все твои дырки проверят». Я испугалась и открыла чемодан. В чемодане у меня было много женского белья: лифчики, трусики, чулки. Один из этих парней говорит мне: «Бери каждую вещь, поднимай, рассказывай, что это у тебя, где купила, зачем, для чего используешь».
Московские клиенты самые ужасные
– Потом из-за турка этого своего уехала, и мне поставили запрет на год на въезд в Турцию.
Вернулась в Москву и жила как-то в борделе даже. Девочки сами сделали из квартиры бордель. Грязь, дверь постоянно нараспашку, боишься спать лечь. Все под наркотой, нюхали, неделями не спали. Одна зашла со своим клиентом, поработала, ушла, вторая зашла, поработала, ушла. Постоянно менты приходили – то деньги забрать, то телефон, то деньги и телефон. По 5–10 тыс. с каждой забирали. Две другие девушки там были такие же [как я] – чеченка и таджичка.
Я открываю дверь клиенту, а он говорит: «У тебя сисек нет». Я говорю: «Как нету? Есть же, вот, посмотри, настоящие, не силикон, почти второй размер»
Московские клиенты самые ужасные. Чеченцы, дагестанцы, грузины, армяне, весь Кавказ – и Южный, и Северный. И русских было тоже много… Надо рассказывать детали?
– Расскажи, пожалуйста.
– Они почти все пассивы. Кавказцы точно. Они считали нас девочками с членом, и девочка его трахает, это для него нормально, он себя не считает дырявым.
У меня грудь выросла, но не было силикона. Я думала, вдруг домой придётся ехать, как я всё спрячу? У других девочек были большие сиськи, я завидовала им. У меня и денег-то не получалось заработать, чтобы это сделать. Я открываю дверь клиенту, а он говорит: «У тебя сисек нет». Я говорю: «Как нету? Есть же, вот, посмотри, настоящие, не силикон, почти второй размер». – «Нет, – говорит, – хочу сиськи». Подружку зову. У таджички были огромные. Она страшная на лицо, фигура не очень, но сиськи есть: «Вот с ней останусь».
– С насилием сталкиваться приходилось ?
– Насилия не было… Но сколько драк было с клиентами… Бывало, что клиент наглеет или он пьяный и себя не контролирует, пытались после секса деньги забрать. А я же заранее брала деньги.
– Сколько ты брала?
– Средняя цена 4–5 тыс. за час. Ну, условно час, мало кто целый час сидел. Но они же ещё торгуются, особенно кавказцы. Из-за этого я по телефону с ними часто ругалась и отказывала им.
– А с мамой совсем прервала общение?
– Сейчас да. А тогда мы встречались иногда на 5–10 минут, я ей не говорила ничего, а она не спрашивала. Я обычно при ней куртку не расстёгивала, а один раз забыла. Она увидела и потом написала: «Ты специально куртку не застегнул, чтобы я увидела?» Я не помню, что я ответила,
В 22 года ещё я маме сказала, что не хочу жениться, что мне не нравятся женщины. Она спросила: «Кто тебе нравится? Мужчины?» Я просто кивнула головой. Она поплакала чуть-чуть, я тоже. «Ну ничего, – говорит, – погуляешь до 27, потом женишься».
Я думаю, ну ладно, время есть ещё.
Когда пришло время жениться, она всё-таки настояла. Она часто ездит домой, она меня звала – пойдём по врачам, пойдём к мулле, пойдём к знахарке. И она меня заставила сделать фиктивный брак, я в браке до сих пор. Женщине той нужно было получить гражданство, а маме чтобы показать дома. Фото даже у неё есть, когда мы из загса вышли.
– Что вы после свадьбы делали?
– Это не свадьба, надо подчёркивать обязательно – фиктивный брак. Я боялась долго в Москве находиться и уехала в Дубай. Первый месяц я там работала, потом встретила парня. Он был иорданец, приехал за мной на крутой тачке. Мы стали каждый вечер с ним гулять, кататься, он стал меня английскому учить, я до этого знала только can I have my money и как правильно цифры сказать. Я не была в него влюблена, а он влюбился, начал угрожать мне, писать во всех приложениях, с левых профилей, что он из спецслужб, что за мной следят и меня депортируют, если я не прекращу работать.
У него на самом деле друг там где-то работал, им было известно моё настоящее имя. Мне страшно было, я не хотела, чтобы меня депортировали. Я думаю, может, надо переждать какое-то время: поехать к нему пожить, ну поехала и осталась.
Он как-то подключился к моему телефону, он мог шпионить за мной, он мне пересказывал мои сообщения, куда я заходила, что я делала
Когда мы с ним познакомились, он работал в телекоме, но его через месяц уволили. Он свою тачку крутую продал за 90 тыс., и купил за 36 старенький «Форд». Он как-то подключился к моему телефону, он мог шпионить за мной, он мне пересказывал мои сообщения, куда я заходила, что я делала. Он меня забрал от всех моих друзей-проституток, и мы с ним переехали в Абу-Даби, он думал, что он найдёт там работу. Там мы с ним часто стали драться, я его била, всё ломала, крушила. Он ни разу не ударил меня. Сломала три телевизора, всю технику дома.
Там я перестала пить гормоны. И мама капала постоянно, что тётя болеет, что она скоро умрёт, и он говорил всё время… Он, в общем, оказался геем.
Я как-то хотела его проверить и говорю: «Я хочу 69». Он согласился. Я сказала: «Больше такого не будет».
– Почему?
– Мне хочется, чтобы мужик был мужиком. Он внешне был мужик – здоровый, сильный, бородатый. Но этот момент висел в голове.
Потом я всё бросила и уехала [в Москву].
В Москве снова я работала, снова наркотики. Внутривенно не употребляла, нюхала только и курила [разное]. Однажды ровно неделю сидела, спать ложилась каждые три дня. Я проснулась как-то и увидела, что тело моё стало сжиматься – это обезвоживает. Я подумала, что надо бежать. Собрала вещи и уехала в П. [город в Московской области]. Там у меня была знакомая, мне больше некуда было ехать. С работой с этой я порвала, с людьми тоже.
Перед этим я ещё снялась в фильме – эротика, порнография, что-то такое. Я тогда ни о чём не думала, пошла за деньги. И кто-то это в Дагестане увидел, мне стали приходить эсэмэс с угрозами. Писали: «Мы тебя поймаем, обоссым», такие вещи.
– На что ты жила в П.
?
– Мне помогал один человек. Он мне дал денег на курсы, я отучилась и пошла в парикмахерскую. Гормоны я не пила тогда уже, и вот эта ситуация с наркотиками, я так устала от этого от всего. И думаю: «Наверное, родственники – это единственное, что может дать стимул к жизни». Я согласилась со всем, состригла волосы.
Демонстрация в Стамбуле против убийства трансгендерного активистаЯ думала, просто буду жить, я даже о сексе перестала думать, я стала асексуальной, мне не хотелось даже дрочить. Целый месяц я плакала. Каждый день плакала.
Не только всё село, вся Россия узнает, у моих родственников будут сложности
Когда мне стали присылать угрозы, я стала всем писать: в «ЛГБТ-Сеть», «Выход», «Стимул». Сейчас живу в шелтере в Москве, помогаю по дому, наркотики не принимала уже год. Опять начала принимать гормоны, но к врачу не ходила.
– Есть какая-то возможность поменять документы и закончить переход?
– Ты что, нет конечно, боюсь! Чтобы поменять паспорт, надо в загс по месту рождения обращаться.
Это п****, это не только всё село, вся Россия узнает, у моих родственников будут сложности.
– Ну если пофантазировать и представить, что всё-таки поедешь, то что может случиться?
– Я не могу представить… Не могу, потому что всё меняется, религия набирает обороты в Дагестане. С каждым годом всё больше. Тему эту [трансгендерности] стали обсуждать в последнее время.
– И что говорят?
– Говорят, что надо убивать… Трансгендеры, геи, лесбиянки, для них же мы все пидоры, мы конченые люди, у нас в уме только секс, только разврат, нас как людей не воспринимают.
Я думаю, что родственники… Не знаю, могут закрыть, могут насильно поместить в клинику. Мама может всех организовать. Последний раз мы с ней общались месяца три назад, она мне сказала: «Я тебя проклинаю, чтоб ты сдох».
– Получается, что если ты и так не можешь документы поменять, тебя новый закон Мизулиной особо и не затрагивает?
– Я и так ничего не могу. Можно сделать операцию, но как жить потом? Надо же работать.
В проституцию снова идти я не хочу, а найти работу с мужским паспортом не получится. Грудь растёт, попа растёт на гормонах. Это будет дико. Нас просто будут всё больше презирать, оскорблять, у нас не будет тех же прав, что и у остальных людей. Без документов ничего не сделаешь.
Все [трансгендерные женщины с Кавказа] в проституции, все наркоманки. Наркотики они же не просто так принимают, не ради кайфа. Чтобы работать, чтобы не спать, это стресс.
– Что вообще делать собираешься?
– В России мне нечего делать. Я хочу быть собой, просто быть собой. Для этого надо уехать.
Анастасия-Ева Домани: Как женщина-трансгендер на Украине боролась за свои права и открыла в себе активистку
Анастасия-Ева Домани — женщина-трансгендер из Украины, ставшая активной защитницей прав трансгендерных людей после того, как ей пришлось отстаивать свое право на смену пола.
Анастасия-Ева Домани, 40-летняя трансгендерная женщина из Киева. Фото: ООН-женщины / Тара Милутис
Анастасия-Ева Домани, 40-летняя трансгендерная женщина из Киева, никогда не собиралась становиться правозащитницей.
Прежде всего она просто хотела сменить половую принадлежность – изменить свою гендерную репрезентацию на ту, которая, по ее мнению, является подлинным отражением ее идентичности, идентичности женщины. Но вскоре она обнаружила, что правовые аспекты трансгендерного перехода могут быть еще более сложными, чем медицинская сторона дела, особенно в части изменения пола в официальных документах, таких как национальное удостоверение личности.
«Когда я попыталась поменять документы, я столкнулась с колоссальной несправедливостью по отношению ко мне лично и ко всем трансгендерным людям в целом, – делится Анастасия. – Я поняла, что, будучи гражданкой Украины, я должна предпринять необходимые меры для оказания помощи другим людям на всех этапах гендерного перехода и бороться за права всех женщин-трансгендеров по всей стране»
Трансгендерные женщины на Украине страдают от отсутствия признания со стороны общества и сталкиваются с различными формами дискриминации, в том числе с широко распространенными стереотипами и насилием, к чему Анастасия очень чувствительна.
«Для меня стало действительно важно помочь трансгендерам не чувствовать себя уязвимыми или одинокими».
Для меня стало действительно важно помочь трансгендерам не чувствовать себя уязвимыми или одинокими.”
— Анастасия-Ева Домани.
Так Анастасия стала активным борцом за права трансгендерных людей и одной из самых заметных женщин-трансгендеров в стране. Благодаря мощным навыкам мобилизации и выступлений в средствах массовой информации, а также неисчерпаемой энергии, она смогла привлечь внимание к проблеме прав трансгендеров на Украине, попутно оказав помощь бесчисленному множеству трансгендерных женщин.
Преодолеть трудности, чтобы стать инициатором перемен
Анастасия чувствовала себя женщиной с самого детства, но держала это в тайне. Во время учебы в университете в Киеве она начала понимать свою идентичность и стала поддерживать связь с трансгендерным сообществом онлайн, хотя и продолжала жить как мужчина. Она стремилась жить подлинной жизнью, но стереотипы о том, что значит быть мужчиной или женщиной, прочно укоренились в обществе.
Вокруг нее не было трансгендеров, которые могли бы стать примером или оказать поддержку.
Анастасия работала спортивным журналистом до гендерного перехода, что сделало ее признание более сложным. Фото: личный архив
Анастасии было очень сложно совершить свой каминг-аут, тем более что до трансгендерного перехода она работала спортивным журналистом в секторе, который, как известно, придерживается идей традиционных гендерных норм. «Я боялась увидеть реакцию моих коллег и спортивных болельщиков, когда я начала выглядеть как женщина». Будучи общественной фигурой, она в итоге получила много запросов на телевизионные интервью и статьи о своем трансгендерном переходе, что стало для Анастасии большой дилеммой. Она хотела поделиться своей историей и начать публично отстаивать права женщин-трансгендеров, но при этом боялась причинить вред людям, которых она любила и которые не знали о ее истинной идентичности и гендерном переходе.
«В итоге я решила пройти через это и быть храброй, – вспоминает Анастасия, – как бы трудно это ни было, чтобы привлечь внимание общественности к проблемам трансгендерных людей».
Анастасия стала активным борцом за права трансгендерных людей и одной из самых заметных женщин-трансгендеров в стране. Фото: ООН-женщины / Тара Милутис
Анастасия стала активным борцом за права трансгендерных людей и одной из самых заметных женщин-трансгендеров в стране. Фото: ООН-женщины / Тара Милутис
Анастасия стала активным борцом за права трансгендерных людей и одной из самых заметных женщин-трансгендеров в стране. Фото: ООН-женщины / Тара Милутис
Анастасия стала активным борцом за права трансгендерных людей и одной из самых заметных женщин-трансгендеров в стране. Фото: ООН-женщины / Тара Милутис
Анастасия отмечает, что благодаря врожденному упрямству ей посчастливилось довольно быстро пройти через процедуру трансгендерного перехода, но как правило, люди на этом пути сталкиваются с несправедливостью и дискриминацией.
Когда трансгендерные женщины хотят начать гендерный переход, даже если они могут найти врачей, которые помогут им в этом, врачи не всегда обращаются с ними гуманно.
Простые жизненные начинания, такие как открытие банковского счета или аренда квартиры, могут сопровождаться бесчисленным количеством препятствий из-за отсутствия удостоверения личности, соответствующего их гендерной идентичности. «Такие вещи, как усыновление детей, донорство крови и работа в некоторых секторах запрещены для трансгендеров, – объясняет Анастасия. – Нам доступна лишь часть наших прав человека».
Нам доступна лишь часть наших прав человека.”
Анастасия-Ева Домани
Основное фундаментальное право трансгендеров на достойное обращение является движущей силой всей деятельности Анастасии – будь то работа с НПО, общение с журналистами, выступления на телевидении или консультирование тех, кто непосредственно обращается к ней за советом.
В качестве консультанта и члена «Транс*Коалиции на постсоветском пространстве» – первой и единственной сети транс-активистов в регионе – Анастасия выступает за отмену классификации трансгендерства как медицинского расстройства, а также консультирует трансгендерных мужчин и женщин и небинарных людей по вопросам, связанным со всеми аспектами трансгендерного перехода.
Анастасия также является консультантом и членом «Транс*Коалиции на постсоветском пространстве» – первой и единственной сети транс-активистов в регионе. Фото: ООН-женщины / Тара Милутис
Она помогла собрать базу данных врачей, поддерживающих трансгендерных людей, а также научить медицинских работников принимать таких пациентов, проявляя этику и толерантность. Никогда не уклоняясь от взаимодействия со СМИ в защиту прав трансгендеров, она стала одной из самых узнаваемых трансгендерных женщин в регионе и входит в «Киев Прайд» – команду молодых активисток, которые организуют ежегодные ЛГБТИ-прайды в течение всего года.
«Моя цель – чтобы все транссексуалы на Украине имели такие же права человека, как и гетеросексуалы, и я делаю это всеми возможными способами».
Прайд на улицах Киева
Многие считают, что в последнее время достигнут значительный прогресс в том, что ЛГБТИ-сообщество может свободно жить и пользоваться всеми своими правами на Украине.
Основное фундаментальное право трансгендерных людей на достойное обращение является движущей силой всей активности Анастасии.
Фото: личный архив; ООН-женщины/ Тара Милутис
Около 6 000 человек прошли по улицам Киева во время прайда в этом году, что на несколько тысяч больше, чем в прошлом году, и делает его крупнейшим прайдом в истории страны. С плакатами, транспарантами и флагами, на которых написано «Все разные, все равны» и «Равенство для всех», прайд в этом году вывел на улицы множество сторонников, в том числе украинских парламентариев и политиков со всего мира.
Но в ответ на ожесточенные столкновения с анти-ЛГБТИ группами, которые происходили в последние несколько лет, на прайд вышли и многочисленные силы безопасности. Безопасность участников марша обеспечивали 2500 офицеров и солдат национальной гвардии.
«Мы должны помнить, что наше сообщество все еще является жертвой насилия, направленного против нас, – делится Анастасия, – а это значит, что впереди еще долгий путь». На Украине нет законодательных актов, которые обеспечивали бы защиту от преступлений на почве ненависти, гомофобии и трансфобии, что Анастасия считает неприемлемым.
Мы должны помнить, что наше сообщество все еще является жертвой насилия, направленного против нас.”
— Анастасия-Ева Домани.
«Мы боремся за свое право жить в Киеве в мире и безопасности», – утверждает Анастасия.
Когда приходит любовь
Анастасия познакомилась со своей подругой Ланой Даневич на транс-марше, и с тех пор они неразлучны и живут вместе, когда Анастасия не уезжает на одно из своих многочисленных мероприятий, посвященных правам трансгендеров. «Хотелось бы иметь семью с Ланой и быть счастливой», – говорит она, отвечая на вопрос о мечтах на будущее.
Анастасия-Ева Домани со своей подругой Ланой Даневич. Фото: ООН-женщины/ Тара Милутис
«У меня еще столько энергии и силы, чтобы поддерживать свою активную деятельность в будущем. Я чувствую, что у меня большой потенциал», – улыбается Анастасия.
Каково же ее послание всем трансгендерным женщинам на Украине и за ее пределами? «Будьте сильными, не бойтесь и, пожалуйста, свяжитесь со мной – я буду рада помочь каждой из вас».
Давайте переосмыслим наш мир. Равенство повсюду. Каким образом? Поколение равенства имеет ответы! В связи с 25-й годовщиной принятия Пекинской декларации и Платформы действий мы попросили 25 женщин исследовать все еще скрытые проблемы и поделиться вдохновляющими идеями о том, как осуществить преобразование навсегда.
трансгендерных женщин, сыгравших главную роль в отмеченном наградами документальном фильме, смертельно ранены в Атланте | Atlanta
Рашида Уильямс, трансгендерная женщина из Атланты, которая снимается в предстоящем документальном фильме, рассказывающем истории четырех чернокожих трансгендерных секс-работников в Нью-Йорке и Джорджии, была смертельно ранена на этой неделе, сообщил в пятницу публицист фильма.
35-летняя Уильямс, выступавшая под псевдонимом Koko Da Doll, была убита во вторник вечером в торговом центре на юго-западе города. Это третье с начала года убийство трансгендерной женщины в городе со смертельным исходом, говорится в заявлении полиции Атланты.
«По прибытии сотрудники обнаружили пострадавшую женщину с очевидным огнестрельным ранением. Она была без сознания, без сознания и не дышала, и констатировали ее смерть на месте», — сообщили в полиции. «Следователи по расследованию убийств прибыли на место происшествия и работают над установлением обстоятельств инцидента».
Хотя полиция Атланты публично не опознала Уильямс, ее личность была подтверждена Д. Смитом, режиссером документального фильма «Кокомо Сити», рассказывающего о жизни Уильямс и других транс-женщин.
«Рашида, она же Коко Да Долл, стала последней жертвой насилия в отношении темнокожих трансгендерных женщин», — написал Смит в Instagram. «Я создал Kokomo City, потому что хотел показать забавную, человечную, естественную сторону чернокожих транс-женщин. Я хотел создать изображения, которые не показывали бы травмы или статистику убийств трансгендерных жизней».
Следователи не указали, как они относятся к убийству Уильяма или что более ранние убийства связаны с гендерной идентичностью.
«Хотя эти отдельные инциденты не связаны между собой, мы хорошо осведомлены о насилии на уровне эпидемии, с которым сталкиваются чернокожие и коричневые трансгендерные женщины в Америке», — говорится в заявлении полицейского управления Атланты.
«Наши следователи не обнаружили никаких признаков того, что жертва была преследована из-за того, что она была трансгендером или членом сообщества ЛГБТК+, и эти случаи не кажутся случайными актами насилия», — заявили в департаменте.
Даниэлла Картер, которая также появляется в документальном фильме, получившем три награды, в том числе приз зрительских симпатий на кинофестивале «Сандэнс» в январе, сказала, что она и Уильямс были «сестрами на всю жизнь, как мы обещали, но теперь тебя нет.
«Я жду здесь, мои руки широко раскрыты, по моему лицу текут слезы, я готов к твоему возвращению, даже если это займет вечность, моя сестра. Я действительно буду скучать по тебе, сестренка», — добавила она.
В заявлении на своем веб-сайте Альянс геев и лесбиянок против диффамации (Glaad) говорится, что Уильямс «должна быть жива сегодня».
«Все трансгендеры заслуживают того, чтобы жить в безопасности и быть принятыми, любимыми своими семьями, сообществами и иметь возможность внести свой вклад в мир, где все более свободны», — заявила правозащитная группа.
Продюсер Kokomo City Харрис Доран написал в Instagram: «Эта трагедия просто невыносима. Коко очень старалась выбраться. Она великолепна в фильме, и когда вы его увидите, вы влюбитесь в нее так же, как и все мы».
Фильм, рассказывающий о жизни четырех чернокожих трансгендерных секс-работниц — Коко, Картера, Лии Митчелл и Доминик Сильвер — получил высокую оценку за бескомпромиссный подход к теме.
«В своем бескомпромиссном подходе, — писал варьете-критик Питер Дебрюге, — Kokomo City стремится раскрыть, почему укоренившиеся представления о мужественности и гендерных ролях делают трансгендерность такой угрожающей.
«Город Кокомо никогда не был вежливым или политкорректным, если уж на то пошло. Этим женщинам нечего скрывать. Если кто-то и выйдет из просмотра Kokomo City, так это парни, которые боялись признаться в своем желании на публике», — добавил Дебрюге.
В интервью Variety Смит, трансгендер и обладатель Грэмми, музыкальный продюсер таких артистов, как Лил Уэйн, Андре 3000 и Билли Портер, сказала, что благодарна за то, что ее фильм встретили и жизни, которые он документирует.
«В реальной жизни трансгендерные женщины забавны. И нам грустно, и мы сексуальны, и у нас есть части тела, которые являются нашими частями тела. Пришло время принять это. Хватит крепостей, которые строятся вокруг нас и мешают нам полностью присоединиться к обществу».
После того, как было объявлено о смерти Уильяма, Смит признал, что было «чрезвычайно трудно смириться с кончиной Коко, но как команда мы сейчас более чем когда-либо воодушевлены тем, чтобы вдохновить мир ее историей. Чтобы показать, какой красивой и полной жизни она была. Она будет вдохновлять грядущие поколения и никогда не будет забыта».
Исследование изучает гетеросексуальных мужчин и их сексуальное влечение к трансгендерным женщинам
Некоторые гетеросексуальные мужчины говорят, что испытывают сексуальное влечение к трансгендерным женщинам из-за их предполагаемых сверхженственных черт.
Брэндон Эндрю Робинсон, адъюнкт-профессор кафедры гендера и сексуальности Калифорнийского университета в Риверсайде, проанализировал более 200 онлайн-сообщений на Reddit за трехмесячный период, которые выявили сложности, связанные с отношениями: любовь, сексуальность, влечение и гендерные нормы. Результаты были опубликованы в журнале Men & Masculinities.
Робинсон также обнаружил общую тему среди мужчин на Reddit, которых привлекают трансгендерные женщины: женоненавистничество.
Робинсон обнаружил, что комментаторы Reddit постоянно заявляли о своей мужественности и своем желании сексуально доминировать как над транс-женщинами, так и над цис-женщинами. Робинсон сгенерировал более 100 кодов в своем анализе данных, которые включали сообщения, потоки и сообщения, называемые сабреддитами. В некоторых сабреддитах не было комментариев, в других было более 10 000 комментариев.
Брэндон Эндрю Робинсон
«Отбрасывая все эти термины, я пытаюсь показать, что женоненавистничество — это действие, направленное на контроль над поведением женщин», — сказал Робинсон, который в этом исследовании вводит понятие «трансамурность».
женоненавистничество». Этот термин призван отразить парадокс того, как цисгендерные гетеросексуальные мужчины заявляют, что хотят транс-женщин, но не уважают цисгендерных женщин посредством сравнений, подтверждая свою мужественность.
«Анализ показал, что мужчины хотят контролировать поведение женщин и заставлять женщин вести себя покорно, поддерживая мужчин как доминирующих», — сказал Робинсон.
Объективизация трансгендерных женщин является общественной проблемой, указывает Робинсон в статье. Один из таких примеров, который использует Робинсон, заключается в том, что медицинские работники, психологи, социологи и другие социологи ожидали, что трансженщины будут гиперженственными или «на 120% женщинами», чтобы получить доступ к медицинскому лечению или вмешательствам.
«Эта сверхженственность, ожидаемая от транс-женщин, может также формировать желания цис-мужчин», — сказал Робинсон, председатель отдела гендера и сексуальности UCR, который в настоящее время работает над своей следующей книгой о свиданиях транс-женщин и их интимных жизнях.
Робинсон решил проанализировать доски обсуждений Reddit, потому что Reddit — это бесплатная цифровая платформа, открытая для публики, а также одна из 10 самых популярных социальных сетей в США. Робинсон изучил разговоры с апреля по июнь 2021 года и завершил анализ в 2022 году. Некоторые цепочки были из 2021 года, другие — за пять лет до этого.
В ходе бесед Робинсон обнаружил, что мужчины частично расширили представления о сексуальной идентичности, включив в них желание женского самовыражения.
Робинсон отметил, что один из постеров Reddit прокомментировал: «Мне нравятся женщины и до сих пор нравятся, но в последние годы я также начал находить привлекательными транс-женщин. Думал, что становлюсь геем из-за того, что мне нравится девушка с пенисом… Я думаю, это просто женская форма делает это за меня. Пенис или не пенис».
Тем не менее, мужчины также постоянно утверждали свою мужественность посредством списков сравнения. Например, мужчины писали такие вещи, как «транс-женщины более покорны, чем цис-женщины», и что общение с транс-женщиной означает наличие отношений «без всех женских ритуалов ухаживания и осложнений».