Привязанность к психотерапевту: Основанная на привязанности психотерапия | Журнал Практической Психологии и Психоанализа
Отношения с психотерапевтом | Psiholog.Ru
спрашивает: Ксюша Р. (Санкт-Петербург)
Добрый день!
Очень нужно мнение и консультация опытных психологов, психотерапевтов.
У меня возникла сильная привязанность к психотерапевту моего пола. Очень тяжело, с одной стороны — нужно бы взбодриться, настроиться на хорошее, начать заниматься собой, делами, решить вопросы с дальнейшими планами в жизни. Но вместо этого, я думаю только о встречах с психотерапевтом. В голове постоянно прокручиваются моменты наших встреч, ее слова, мое поведение, мои чувства, ее реакции и слова, ее чувства. И так продолжается до бесконечности и никак себя не остановить. Вечером, я приезжаю домой, делаю ужин, и постоянно думаю о ней, мне интересно, что она сейчас делает, представляю, что она где-то рядом, а может быть, в соседней комнате, представляю, что она в соседней комнате, например, или сидит со мной на кухне, что-то делает, и мы вместе переговариваемся, или просто каждый занят своим.
В последнее время, просто вспоминаю последние встречи, и все. И испытываю разные чувства, чаще всего спорю или расстраиваюсь, при этом многое меня трогает. И не могу отделаться от этих мыслей. Иногда, такое было раза три всего, мне снился сон с ней. В одном сне много всего там происходило, а потом я встречаю ее на улице, мы заходим ко мне домой, я показываю ей разное про себя, даю ей книги и статьи и собственные записи, она их берет, и немного медлит, чтобы побыть со мной еще немного, а потом я собираюсь идти ее провожать, потому что уже поздно. В другом сне я ее встретила в автобусе, радостная, и она радостная была, и мы поздравляли друг друга с рождеством. И еще был сон, когда мы были в здании с большими окнами, за окнами стала подниматься вода в Неве, стремительно и очень высоко, упал мост, она смотрела на меня в поисках поддержки, села на пол, я ее обняла, как будто держала ее, смотрела ей в глаза, и говорила, что все будет хорошо.
От этих снов я просыпаюсь с чувством любви.
Зачем мне все это? Мне кажется, без нее – я не чувствую, грущу и теряю вкус к жизни, у меня снова пропадает сон, много нервов, начинает все болеть: голова, шея, сильное напряжение.
Раньше бывало так, что я просыпалась, как будто проживала старые травмы и потери, чувствуя, что и с ней я расстанусь, что она просто психотерапевт же мне, мне было внутри больно и грустно, что мне так становился дорог человек, и потом жизнь разлучала нас. Я вспоминала все моменты искренности, радости, события, и становилось слишком больно и грустно – что это все было, а потом просто перестало быть. И бывало такое, просыпаюсь, думаю, и вдруг звонит телефон: мне радостно звонит психотерапевт, спрашивает, как мои дела, спрашивает, когда я приеду, или назначает время, или встречу, или что-нибудь спрашивает. Меня это всегда поднимало на ноги, и появлялось желание что-то делать. Но не всегда. Иногда, когда становилось невыносимо, я ей звонила или писала, она мне отвечала, мне становилось легче, хотя хотелось говорить дольше, или поскорее увидеться.
Сейчас она перестала отвечать, звонить и перезванивать, и я снова ощущаю какую-то потерю. У меня возникло чувство, что она не хочет мне помочь, хотя хотела, ей не справиться. Она сказала, чтобы я ей позвонила только через неделю, и на встречах, как будто издевается надо мной, оценивает, обесценивает все пол года психотерапии, и я их обесцениваю.
И мне снова по утрам совсем плохо и весь день. Я знаю, что надо взять себя в руки, и просто пойти и делать дела, встретить еще новых людей, и продолжать что-то делать, искать. Но иногда все равно, мысли только о ней. Например: почему вот она не рассказала мне о своем методе, а другим психотерапевты рассказывают, или, почему вот я только что поговорила с человеком, а почему она мне этого не сказала, или, думаю, неужели ей все равно, как мои дела, неужели она и правда так думает, когда вот, в жизни я не такая, как на встречах с ней, или возникает вопрос к ней, или какие-то искренние слова. Я иногда звонила ей, чтобы спросить или сказать, но она не отвечает в этот момент.
И нет бы, не думать про это все, но я думаю постоянно. Могу часами думать, пол ночи могу думать. И мне кажется, эти мысли можно прекратить только услышав ее по телефону, или немного поговорив, я успокаиваюсь и спокойно засыпаю. Иногда мне все равно все становится, я ложусь спать, не думаю, но все это крутится и крутится в голове, пол ночи может это продолжаться, что я иногда даже встаю, иногда – утихает, иногда – наоборот. Я знаю, что нужно отвлечься, но потом я вспоминаю все равно, в любом настроении – и в хорошем, и в плохом.
Иногда я звоню, она отвечает, я говорю, что скучаю, у меня появляются слезы. Она говорит: ну что я могу сделать? Она сказала, что нам лучше прекратить психотерапию, раз мне так с ней хорошо и я не работаю, как надо. А я спрашиваю, а как надо? Как? В последний раз она попросила меня позвонить ей через несколько дней, я должна была донести оплату за прошлые консультации — у меня до этого денег не было.
Я спросила по телефону, поговорит ли она со мной. Она сказала — немножко. Я немного замолчала, она спросила — ну а сколько ты хочешь — я сказала, что больше чем немножко. И на последней встрече, мы немного поговорили, она меня посадила в коридоре и дала мне много тестов, заполнить, и к ней приходили другие клиенты. Потом она сказала — позвони мне через неделю, не раньше. И для меня это все слишком мучительно. Иногда просто совсем невыносимо становится. Я понимаю, что накручиваю себе. Что могла бы за неделю много всего сделать, позвонить, прийти, и все было бы хорошо. Но не получается, я все равно постоянно думаю и вспоминаю и все прокручиваю внутри. И меня это видимо изматывает, и забирает все силы. Я даже ленюсь из дома выходить совсем, сама, если только меня кто-нибудь не позвал, и мне это действительно нужно и интересно.
Еще сегодня пролился чай на ноутбук, и он не работает, приходится писать с планшета. Так происходит периодически: когда я не знаю, что делать дальше, и сильно переживаю: ломается ноутбук и все, все начинает ломаться и все становится в жизни кувырком, и сложно воспринимать что-либо вокруг, и бессонница.
«Нездоровая привязанность к психологу» | PSYCHOLOGIES
Меня беспокоит нездоровая привязанность к психологу. Ходила к ней 9 месяцев: были проблемы с одноклассниками, на встречах мы пытались их решать. Она мне не особо помогала, но я была и остаюсь очень привязана к ней. Добавила в друзья в социальных сетях, проверяла, онлайн она или нет, смотрела фотографии, читала комментарии, просматривала страницы ее друзей. Мы встречались раз в неделю на 50 минут, я с нетерпением ждала этих встреч и испытывала острое чувство разочарования, когда они заканчивались. Я постоянно думаю о ней, фантазирую. Если бы мы не были одного пола, подумала бы, что влюбилась. При встречах с ней я нервничала, краснела, смущалась, боялась, что она меня осудит. Часто были недосказанности — наверное, поэтому консультации оказались неэффективными. С одной стороны, я будто недооценивала ее профессионализм и вела себя холодно, с другой, когда встреча заканчивалась, шла домой и думала о ней. Было сильное сопротивление, мне не хотелось раскрываться, я боялась этого.
Потом я перешла в другую школу и уже полтора года к ней не хожу, но каждый день думаю о ней и невыносимо скучаю. Мне больно, что мы не общаемся. Вернуться к ней возможности нет, но справиться с чувством горечи и боли я не могу. Почему это происходит и что мне делать?
Изабелла, 15 лет
Изабелла, я понимаю, такая привязанность к психологу вас пугает. На самом деле она вполне объяснима. Когда мы начинаем доверять психологу и встречаемся с ним регулярно, он, во-первых, становится для нас близким человеком: мы открываемся ему, показываем свою уязвимость, доверяем сокровенное, то, о чем не разговариваем с другими.
Во-вторых, он выступает в роли «переносной» родительской фигуры. Срабатывает механизм подобия. Когда еще мы были так доверчивы и уязвимы и так нуждались в помощи, поддержке и понимании? Конечно, в детстве, когда ждали всего этого от родителей. И поэтому мы начинаем бессознательно видеть в наших психологах «родителей» и ждать понимания, поддержки и даже любви. Именно поэтому рождается привязанность.
Многих она пугает, но без нее невозможно доверяться, а значит, невозможна и продуктивная работа.
Когда вы приходили к психологу, вам было трудно рядом с ней ощущать привязанность, вы прятали ее даже от самой себя, но когда уходили, скучали. Так часто происходит при долгосрочных встречах. То, что мы видим в психологах родителей, может мешать нашей работе (и вам мешало: вам казалось, что вас могут осудить, вы смущались, стыдились, закрывались), но эти чувства важны и с ними можно работать. Может это и помогать: если мы когда-то доверяли родителям и верили в их любовь, то и психологу поверить и довериться легче.
Жаль, что вы не смогли преодолеть смущение и не знали, что и об этом чувстве тоже стоит говорить: тогда бы вам было легче преодолеть желание закрыться. Будет хорошо, если вы сможете вернуться в терапию — к ней или другому психологу. Судя по всему, вы очень нуждаетесь в такой помощи. Многим подросткам это просто необходимо.
Источник фотографий:Getty Images
Новое на сайте
«Сожалею, что не родила ребенка.
Можно ли быть бездетной и счастливой?»
Каково это — быть мазохистом: откровения хозяйки секретного места встреч
Как сохранять любовь: главный секрет счастья
«Девушка с прицепами», или как я вышла замуж с тремя детьми
Тест: Чем вы нравитесь окружающим?
«Мужчина сказал, что уйдет от меня, если я не помирю его с любовницей»
Как помочь людям с аутизмом в период стресса и изменений
«При ближайшем рассмотрении оба оказались упырями»: история России глазами нечисти
Привязанность к своему терапевту: это не плохо
Один из часто задаваемых вопросов на интернет-форумах: «Не слишком ли я привязан к своему терапевту?» Этот вопрос приводит к тому, что клиенты покидают терапию, прежде чем они будут к этому готовы. Иногда это даже приводит к тому, что терапевты рано «увольняют» клиентов. И это приводит к стигме против разговоров о чувствах к вашему терапевту. Этот блог исследует вашу привязанность к вашему терапевту, включая некоторые наблюдения из моего собственного опыта терапии.
Понимание терапевтических отношений
Как именно вы определяете отношения между вами и вашим терапевтом? Это не дружба. Но в то же время это одни из самых близких отношений, которые у вас будут. Вы платите за внимание своего терапевта. Но ваш терапевт также не стал бы делать эту работу, если бы ему было все равно. Безопасность и уязвимость определяют уникальность отношений.
Хотя терапевты должны следовать определенным правилам в отношениях, каждый терапевт интерпретирует эти правила по-своему. Некоторые считают, что они не должны делиться абсолютно ничем из себя. Другие терапевты используют более аутентичный подход к отношениям. Эти терапевты делятся некоторыми частями своей жизни со своими клиентами, когда это уместно, но все же стараются поддерживать грань между терапевтическими отношениями и дружбой.
Рост привязанности к терапевту
Ваша привязанность к терапевту во многом зависит от вашего стиля привязанности. Если вы изо всех сил пытаетесь доверять людям, вам будет труднее доверять своему терапевту и сложнее привязываться.
Если вы легко доверяете людям, вы можете легко привязаться к своему психотерапевту. Тем не менее, в любых интимных отношениях естественно, что у вас растет какая-то привязанность.
Терапевтические отношения ничем не отличаются. На самом деле это отражение других отношений в вашей жизни. Поэтому вы будете привязываться к своему терапевту почти так же, как вы привязываетесь к другим людям в вашей жизни, которые находятся в безопасности и заслуживают доверия.
Интерес к своему терапевту
Интересоваться своим терапевтом — это нормально. Это особенно верно, когда ваш терапевт не рассказывает о своей личной жизни. Некоторые люди ищут информацию в Google. Другие люди обнаруживают, что просматривают сайты своих терапевтов в социальных сетях. А другие используют более прямой подход, задавая вопросы своему терапевту. Независимо от того, какие методы вы используете для сбора дополнительной информации о своем терапевте, воспринимайте свои действия как нормальное поведение.
Имейте в виду, что вашему терапевту может не понравиться копание. Терапевты, которые имеют жесткие границы в отношении своей личной жизни, могут недружелюбно отреагировать на то, что вы найдете информацию о них. Истории с интернет-форумов рассказывают о терапевтах, которые «увольняли» клиентов из-за этих исследований.
Мое любопытство к моему терапевту
Я все больше и больше задаюсь вопросом о личной жизни моего терапевта. Она не из тех терапевтов, которые держат всю информацию в тайне, но я не знаю всего. Я знаю, в каком неопределенном районе она живет, и я знаю, что она сейчас переживает развод. Я также знаю, что наши личные интересы очень похожи.
Были моменты, когда я действительно сожалел о том, что встретил своего терапевта в качестве терапевта. Вместо этого я хотел бы, чтобы мы встретились где-нибудь в более личном месте, чтобы у нас могли быть личные отношения. Она лучший терапевт, который у меня когда-либо был, но я также хочу, чтобы она могла быть просто моим другом.
Во время сеансов я задаюсь вопросом, как у нее дела. Двусторонняя часть дружбы всплывает в моей голове. Я могу заметить, когда у нее выходной, и мне интересно, что происходит в ее личной жизни, что ее отвлекает. Я плачу ей за то, чтобы она меня слушала, но мне также искренне небезразлично, как у нее дела.
Почему привязываться к психотерапевту страшно?
Привязанность к терапевту подвергает риску ваши эмоции. Это особенно верно, если у вас были сложные привязанности в прошлом. Вы узнали, что привязываться к людям небезопасно, потому что в конце концов они уходят. И вы должны иметь дело с эмоциями по этому поводу.
Иногда, когда вы привязываетесь к своему терапевту, первым вашим побуждением будет бросить терапию. Вы чувствуете, что должны защищать себя. И если вы сможете бросить курить до того, как ваш психотерапевт «уволит» вас, вы этого добились. Страх, который вы испытываете по поводу привязанности к своему терапевту, отражает страх, который вы испытываете в других отношениях.
Мои страхи привязанности к терапевту
Несмотря на то, что я знаю, что привязанность является нормальным явлением в терапии, у меня все еще есть собственные страхи после того, как я осознал свою привязанность. Во-первых, меня беспокоит то, что, хотя она была довольно откровенна со мной в некоторых вещах, она может воспрепятствовать моей привязанности к ней. Я беспокоюсь, что ее опасения приведут к тому, что она меня «уволит». И у меня не будет особого контроля над этим.
Я также беспокоюсь о том, что моя привязанность мешает моей работе. Я уже замечал случаи, когда моя привязанность приводила к тому, что я оставался в сеансе дольше, чем следовало бы. Например, буквально на этой неделе я сильно заболел. Но я настаивал на том, чтобы уложиться в полные 53 минуты нашего сеанса, потому что хотел, чтобы мой терапевт мог выставить счет на полную сумму. Я сделал это за 38 минут, прежде чем понял, что мне нужно лечь, иначе я потеряю сознание.
И, наконец, я знаю, что отношения рано или поздно закончатся.
На самом деле, они закончатся гораздо раньше, чем большинство терапевтических отношений, потому что я уезжаю из штата. Я знаю, что мой терапевт не сможет лечить меня после того, как я перееду. Так что мне придется найти кого-то еще.
Как привязанность к терапевту может быть исцеляющей?
Хотя привязанность к терапевту может подвергнуть вас риску получить травму, она также может помочь вам выздороветь. Если вы боролись с привязанностью, у вас, вероятно, очень мало примеров того, как выглядит здоровая привязанность. Ваши отношения с терапевтом моделируют это. На самом деле, даже трудные времена с вашим терапевтом полезны, поскольку они помогают вам научиться правильно справляться с конфликтами.
Ваша привязанность к терапевту также позволяет вам испытать эмоциональную близость. То есть вы можете безопасно эмоционально сблизиться со своим терапевтом. Вы можете увидеть, каково это делиться с кем-то, и кто-то действительно занимает место для вас.
Наконец, терапевтические отношения в какой-то момент неизбежно заканчиваются.
Ваш психотерапевт поможет вам научиться справляться с естественным завершением отношений. Она может помочь вам справиться с горем, которое вы испытываете, ожидая потери, чтобы, когда это произойдет, вы могли справиться с этим.
Заключительные мысли
Хотя привязанность к терапевту сопряжена с риском, она также может исцелить. Вы можете научиться справляться с конфликтами и естественным завершением отношений. В целом, терапевт, который рассматривает привязанность как неотъемлемую часть терапии, действительно может помочь вам решить проблемы, связанные с привязанностью. Спросите своего терапевта о ее взглядах на привязанность во время консультации с ней.
Теория привязанности и психотерапевтические отношения
В 1988 году Джон Боулби опубликовал новаторский сборник своих лекций и эссе. Он вдохновил целое поколение исследователей, утверждая, что отношения терапевт-клиент имеют ключевые общие черты с привязанностью родителей и детей. Примерно совпадает с 25 -й -й годовщине книги Боулби недавно были опубликованы четыре мета-анализа.
В этих статьях и других сводках подводятся итоги множества выводов, которые предлагает теория привязанности взрослых о психотерапевтических отношениях, и вырабатываются предложения о том, как можно применить результаты исследований в терапевтический час. Вот несколько основных моментов.
Психотерапевтические отношения через призму теории привязанности
Было выявлено пять отличительных черт здоровой привязанности между родителями и детьми, каждая из которых имеет параллели во многих отношениях терапевта и клиента (Mallinckrodt, 2010). Во-первых, клиенты склонны рассматривать своего терапевта как «более сильного и мудрого» — человека, который предлагает знания и отношения, которые обещают определенную степень защиты и безопасности. Многие клиенты ищут эмоциональную близость к своему терапевту, рассматривают терапевта как убежище, когда они чувствуют себя расстроенными, и получают чувство безопасности от своего терапевта, который затем служит надежной базой для изучения опасного материала.
(«Спасительная гавань» и «безопасная база» — термины, популяризированные Боулби.) Наконец, некоторые клиенты также испытывают сильную амбивалентность, тревогу разлуки и страх увольнения.
Не все терапевтические отношения активируют каждую из этих функций. Некоторые подходы не делают акцент на психотерапевтических отношениях как на средстве изменения, и даже те, которые делают это, могут быть ограничены ограничениями сеанса с недостаточным временем для развития всех пяти характеристик привязанности. Однако третье ограничение связано с самими клиентами. Многие испытывают межличностные проблемы, которые ограничивают их способность, по крайней мере на начальном этапе, установить надежную связь со своим терапевтом. Терапевты также сталкиваются с трудностями в формировании продуктивных привязанностей, особенно с конкретными клиентами. Таким образом, теория привязанности обеспечивает основу для расширенной концептуализации переноса и контрпереноса.
Безопасные и менее безопасные психотерапевтические приложения
Когда мы ощущаем значительную угрозу в нашем окружении — будь то осязаемая, например, симптомы гриппа, или психологическая, например, критика со стороны начальника, — мы склонны искать утешения в надежном фигурка крепления.
Взрослые различаются по социальным компетенциям, которые они приобрели в детстве для получения социальной поддержки, что имеет важные последствия для индивидуальной и групповой психотерапии (Mallinckrodt, 2000). Но что, если фигура безопасной привязанности недоступна?
Mikulincer and Shaver (2007) описывают, как люди, заблокированные в своих попытках найти утешение в надежной привязанности, используют одну из двух «вторичных стратегий». Люди, которые полагаются на стратегию гиперактивации , усиливают выражение своего беспокойства, внимательно следят за фигурами привязанности на предмет признаков отказа и пытаются установить очень тесную близость к потенциальному источнику комфорта. «Близость» может быть реальной физической дистанцией, но чаще принимает форму тесной эмоциональной зависимости. Напротив, люди, которые полагаются на деактивируя вторичную стратегию, прилагают огромные усилия, чтобы отвлечь внимание как от стимулов, вызывающих дистресс, так и от мыслей и чувств, связанных с привязанностью.
Эти люди обычно избегают эмоциональной близости.
Эти стратегии в целом соответствуют измерениям привязанности тревоги и привязанности избегания , оцененным по шкале самооценки «Опыты близких отношений» (ECRS, Brennan, Clark, & Shaver, 1998). Размеры относительно ортогональны. Считается, что низкие баллы по обеим подшкалам отражают относительно надежную романтическую привязанность взрослых представителей западных культур. Но обратите внимание, что из-за культурных различий в том, как пары выражают привязанность и поддерживают друг друга, ECRS, по-видимому, переоценивает ненадежность привязанности у лиц из тайваньской и, возможно, других культур Восточной Азии (Wang & Mallinckrodt, 2006).
Терапевты применяют стратегию гиперактивации, когда их клиенты значительно усиливают каждую из пяти основных характеристик привязанности. Например, клиенты считают своего терапевта гораздо более способным, чем они сами, становятся сильно зависимыми от терапевтических отношений (т.
Напротив, некоторые клиенты используют стратегию деактивации привязанности в терапии, как и в других близких отношениях. Они сопротивляются эмоциональному взаимодействию со своим терапевтом, отвлекают внимание от вызывающих стресс воспоминаний, мало раскрывают и преуменьшают важность терапевтических отношений.
Последствия небезопасной привязанности для межличностных отношений
Исследование, основанное на выборке в основном женского пола аспирантов-стажеров-терапевтов, которые участвовали в 12 группах межличностного роста, собрали самооценку тревоги привязанности и избегания. Тревога привязанности была связана с самооценкой «слишком дружелюбных» межличностных проблем, в то время как избегание привязанности было связано с враждебно-доминантными проблемами (Chen & Mallinckrodt, 2002). Тех же студентов-терапевтов попросили дать круговой межличностный рейтинг всех остальных членов группы. Эти данные были разделены на воспринимающую и целевую дисперсию. Доказательства переноса предполагались, когда человек склонен систематически воспринимать членов целевой группы иначе, чем групповой консенсус в отношении одних и тех же целей (Mallinckrodt & Chen, 2004).
Например, различия в атрибуции враждебности у других членов группы были связаны с воспоминаниями воспринимающих о родителях как о навязчивых и контролирующих.
Таким образом, способность к надежной привязанности позволяет взрослым эффективно заручиться социальной поддержкой, а также избегать (или быстро прекращать) неадекватных отношений, которые усугубляют стрессовые жизненные события (Mallinckrodt, 2000). Однако проблемы людей даже с относительно умеренными тенденциями ненадежной привязанности, как у этих студентов-терапевтов, усугубляются тем, что неуверенность, как правило, связана с межличностными проблемами, которые отдаляют других, и с систематическим неверным восприятием других, усугубляющим это отчуждение.
Мета-анализ психотерапии и привязанности
Шкала привязанности клиента к терапевту (CATS, Mallinckrodt, Gantt, & Coble, 1995) была основана на факторном анализе более 130 ответов клиентов на большое количество вопросов. Появились три подшкалы: безопасность, избегание и озабоченность.
- Безопасность привязанности клиента до терапии (т. е. низкий уровень избегания и низкая тревожность) связана с более сильными рабочими союзами (Brenecker, Levy, & Ellison, 2014; Diener & Moore, 2011).
- Тревога привязанности клиента, но не избегание, отрицательно связана с исходом терапии (Levy, Ellison, Scott & Bernecker, 2011).
- . Надежность привязанности клиентов до терапии (т. е. низкие баллы по подшкалам тревожности и избегания ECRS) тесно связаны с надежной привязанностью к терапевту после первых 3–6 сеансов терапии (Mallinckrodt & Jeong, 2015).
- Тем не менее, исключительное взаимно-однозначное соответствие между избеганием привязанности до терапии и CATS-Avoidant; или тревога привязанности до терапии и CATS-Preoccupied не были обнаружены (Mallinckrodt & Jeong, 2015).
Таким образом, когда дело доходит до безопасности привязанности взрослых и психотерапевтических отношений или результатов, очевидно, что «богатые становятся еще богаче». Клиенты, способные к надежной привязанности до терапии, как правило, развивают более надежную привязанность и продуктивные рабочие союзы со своим терапевтом. Как тревога, так и избегание, по-видимому, мешают психотерапевтическим отношениям, но тревога привязанности может быть особенно пагубной для результатов терапии. Наконец, метаанализ, недавно опубликованный в Психотерапия (Mallinckrodt & Jeong, 2015) предполагает, что терапевты могут ожидать, что клиенты, которые надежно привязаны к другим, сформируют к ним надежную психотерапевтическую привязанность. Но им не следует ожидать однозначного соответствия между внешними формами неуверенности и ненадежными измерениями привязанности к терапии.
Резюме и предложения по психотерапии
Два исследования показывают, что надежная привязанность к терапевтам обеспечивает «надежную базу», как предсказал Боулби, которая позволяет клиентам более глубоко исследовать в средней фазе терапии (Mallinckrodt, Porter, & Kivlighan, 2005; Romano , Фитцпатрик и Янцен, 2008 г.). Появляется все больше данных, свидетельствующих о том, что ненадежная привязанность клиентов до терапии мешает продуктивным рабочим союзам (Brenecker et al., 2014; Deiner & Moore, 2011), а также надежной привязанности к терапевту (Mallinckrodt & Jeong, 2015) и ограничивает благоприятную терапию. результаты (Levy et al., 2011)
Как же терапевтам преодолеть эти трудности? С точки зрения межличностной психотерапии процесс создания надежной привязанности и продуктивного союза является центральной целью терапевтической работы с клиентами, которые начинают с ограниченными возможностями для такого типа отношений (Teyber & McClure, 2011).
Для этих клиентов полностью надежная привязанность к терапевту со всеми пятью важными характеристиками является не отправной точкой для работы, а скорее признаком того, что она близится к завершению (Mallinckrodt, 2010).
Качественное исследование опытных терапевтов представило подробную картину того, как они подходят к работе с гиперактивирующими и деактивирующими клиентами (Daly & Mallinckrodt, 2010). Суть их подхода заключалась в сознательном регулировании терапевтического расстояния . Оптимальное расстояние для создания корректирующего эмоционального опыта было разным для каждого из двух типов клиентов, а также для трех терапевтических фаз: вовлечения, проработки и завершения. Читатели могут найти эту статью особенно полезной, потому что с удивительной щедростью 10 из 12 экспертов разрешили опубликовать полную стенограмму своего интервью через онлайн-ссылку в статье.
В результате нового анализа всех двенадцати расшифровок была разработана шкала терапевтического расстояния (Mallinckrodt, Choi, & Daly, 2015).
TDS из 40 пунктов — это мера самоотчета, предназначенная для оценки опыта клиентов в отношении попыток терапевтов регулировать терапевтическую дистанцию. Эта мера операционализирует теорию, основанную на интервью Дейли и Малликродта (2010). Согласно этой модели, клиентам со склонностью к гиперактивации помогает постепенное увеличение терапевтической дистанции — в той мере, в какой это позволяет фрустрация клиента, чтобы создать корректирующий эмоциональный опыт 9.0073 растущая автономность . Клиентам с деактивирующими тенденциями можно помочь, если терапевт настаивает на постепенном уменьшении терапевтической дистанции — в той мере, в какой это позволяет тревога клиента, чтобы создать корректирующий эмоциональный опыт растущей вовлеченности. Предварительные результаты подтверждают эту модель привязанности и корректирующих эмоциональных переживаний (Mallinckrodt et al., 2015). Я ищу сотрудников, заинтересованных в том, чтобы помочь мне в продвижении работы. Если вы заинтересованы, пожалуйста, свяжитесь со мной.