Как я вышел из депрессии: «Со мной все в порядке, я просто заболел». Истории и советы людей, переживших депрессию — Такие дела

Как справиться с депрессией: личные истории

Как часто можно услышать: «Мне так плохо. У меня депрессия!»?! Но не всегда это говорят те, кто действительно страдает от нее. Ведь клиническая депрессия — не просто плохое настроение, а серьезный диагноз, который часто тяжело признать и еще тяжелее победить. Что делать, если она навалилась гранитной глыбой? Можно обойтись без антидепрессантов? Что вообще важно для выхода из кризиса? Сегодня взрослые, пережившие депрессию, в «Родительском клубе Littleone» делятся опытом и рассказывают свои истории.

Фото: Snap_it, pixabay

«День за днем я учу свой мозг не воспринимать все в черном свете!»

Зоя Арефьева, 42 года, писатель, блогер:

«С детства я росла в бедной серотонином и дофамином среде. Моя бабушка лежала в психиатрической больнице с шизофренией — тогда под этот диагноз все подряд штамповали, как сейчас под расстройства аутистического спектра. Мама около года провела там же. Эти события и легли в основу моей депрессии. Тяжело было расти и развиваться в такой обстановке. Я видела, как близкие угасали каждый день, и ничего не могла сделать. Плюс еще это происходило в Норильске, где зима длится по 9 месяцев, нет солнца и так просто не выйдешь погулять. Приходилось сидеть в четырех стенах.

Долгое время я считала себя ленивой неудачницей, неспособной изменить свою жизнь. Но когда 4 года назад в соцсетях прокатилась волна постов про депрессию, я, наконец, решилась сходить к психиатру за таблетками. У меня была апатия, ничего не хотелось — только лежать. Возникало раздражение и даже агрессия при мысли, что надо встать и сходить в магазин. Плакала и не могла остановиться. Ни с кем не общалась, не открывала двери, не брала телефон. Хотелось просто исчезнуть и не быть. Добровольный уход из жизни я не рассматривала, потому что верю в некое колесо Сансары — мне не хочется возвращаться и отрабатывать эту ситуацию опять и опять.

Самое смешное, что таблетки мне не дали, потому что я улыбалась. Как будто не слышали про защитные механизмы и Робина Ульямса, например.

При этом депрессию врач признал: меня отправляли на тестирование к специалисту, все тесты подтвердили наличие депрессивного состояния. Тот лично говорил, что нужны медикаменты. Но суровый норильский психиатр в итоге сказал: «До свидания, следующий». И добавил: «Это личностное, идите к психологу».

А где взять силы и деньги, когда у тебя депрессия, а к ней еще и ребенок-аутист, не сказал.

Я ушла ни с чем. Зато уже понимала, что делать дальше и как карабкаться к серотонину.

Три года назад я все же получила назначение и пропила курс препарата, который помог. А еще я нашла отличных психологов. Жизнь стала налаживаться. Я не справилась с депрессией на 100%, но научилась справляться с жизнью день за днем. В моем случае важно следить за сном, отдыхом, заниматься физическими упражнениями в удовольствие.

Вообще, в период депрессии важно делать то, что нравится и окружать себя приятным на всех уровнях, вплоть до молекулярного.

Пять маленьких радостей в день минимум и думать о них прежде всего остального.

Сейчас я переучиваю свой мозг воспринимать все в черном свете, когда возникает негативная мысль, спрашиваю себя: «Это действительно так или мне кажется? Что происходит на самом деле? Что я могу сделать, если катастрофический сценарий действительно сбудется?».

Мозг реально можно отучить от вредных привычек.

Депрессия влияет на меня плохо. Она мешает мне общаться с ребенком — я не хочу, чтобы он видел меня уставшей и унылой. Я сама видела свою маму такой, это очень тяжело.

Тем, кто сейчас проживает непростой период, хочу сказать:

• Вы не неудачник и не лентяй.
  
• Антидепрессанты не решают проблемы, но серьезно помогают держаться на плаву.
  
• Если пока нет денег на психолога, подпишитесь на их странички в соцсетях и видеоканалы — в интернете много бесплатной полезной инфы.
  
• Режим дня, зарядка, аудиотренинги, здоровая еда и интересное хобби — не фигня, а научно доказанные способы контролировать свое состояние».

Фото: Elīna Arāja, Pexels

«Мой опыт — жить свою жизнь без «обезбаливателей»!»

Татьяна Нургазина, 45 лет, предприниматель, бывший топ-менеджер:

«Клиническую депрессию мне диагностировали два раза. Два похожих повода, но совершенно разные выходы и опыт.

В первый раз она навалилась вдруг. Я, 29-летняя и с двумя маленькими детьми, узнала о муже и нашей семейной жизни то, чего долго не хотела замечать. Узнала от нашего общего психолога. У меня, обычно активной и деятельной, любящей работу и детей, враз пропало желание что-либо делать. Я месяц лежала на кровати, без сна ночью, без аппетита, и, самое главное, без желания даже вставать к детям. Психолог, после рассказа которой я попала в это состояние, за руку отвела меня к психиатру. С диагнозом «реактивная депрессия в острой стадии» и рецептом на таблетки, которые выдают по 5 штук за раз, чтобы не было возможности выпить больше с целью самоубийства, меня отвезли домой. Испугавшаяся психолог приезжала первые пару недель проконтролировать, пью ли я их. Она сидела со мной, пока муж был на работе и дети в садике. Теперь я понимаю, что угроза суицида, видимо, была реальной. Я пила их. И лежала на кровати — ни говорить, ни шевелиться не было сил. Через месяц приема таблеток стало отпускать. Через три месяца я вышла из этого состояния, антидепрессанты пить перестала.

До второй депрессии оставалось еще 12 лет. В то время я посчитала свой опыт удачным. Муж, обеспокоенный такой моей реакцией, вместе с психологом сделали все, чтобы инцидент загладить. Семейная жизнь более-менее наладилась. Я стала размышлять о реакции своей психики на такой стресс. Выяснилось, что со стороны моего папы вся родня подвержена этому заболеванию. Дед покончил с собой на фоне депрессии. Дядя лечится от нее всю жизнь. Папа, видимо, тоже. И все мы, четверо его детей, не избежали склонности к депрессивным расстройствам. Я решила, что такая уж моя судьба, и начала изучать психологию. Получила высшее образование, стала уделять много времени психологической гигиене. Мне казалось, что я нашла свой выход и путь в отношении этого состояния. Депрессивные настроения и провалы — частый спутник моей жизни, но каким-то образом мне удавалось балансировать на краю. Я даже чувствовала себя героем и искренне считала, что победила депрессию.

А через 12 лет пришла ровно к тому же. Узнала то же самое, что и в первый раз — моя «счастливая» семейная жизнь никогда такой не была. За все 12 лет, прожитых с мужем после предыдущей депрессии, единственной женщиной у него я не была ни дня. Узнала от него самого. На этот раз я скатывалась в депрессию медленно, долго — по шагу, по полшага месяца два. Как-то шевелилась, ходила. В какой-то момент мне позвонил мой друг, психолог Саша Ройтман. Он сказал, что у меня депрессия, нужен психиатр и антидепрессанты.

Я, сильно оглушенная сходством повторяющегося сценария, понимала — что-то тут не то, раз сценарий повторяется настолько точно. Становилось все хуже.

Я стала говорить об этом с братом. Он задавал много вопросов. Я размышляла и как-то вдруг увидела, что антидепрессанты в первый раз притупили мою острую боль, не позволили увидеть причину и истоки депрессии. Брат настойчиво предлагал их не пить, а пройти депрессию без обезболивания в виде таблеток. У него как раз такой опыт был — он только-только выбрался из своей. Я решила — не буду пить таблетки.

Мне становилось все хуже. Я перестала спать, есть, погружаясь в собственный ад. В какой-то момент стало так плохо, что я готова была выпить уже что угодно. Но мысль о том, что нужно куда-то идти и с кем-то говорить, вызывала еще большую депрессию. Брат приезжал каждый день и сидел со мной. Саша Ройтман настаивал, что нужно к психиатру. Заботы о трех теперь уже детях целиком взяла на себя няня. Я полностью проживала свою боль, свой ад, свою депрессию. Таких глубин боли я не знала и даже не подозревала, что они существуют. Месяц я погружалась все глубже. А однажды поняла, что больно очень, но не больше, чем вчера. К этой боли я уже адаптировалась — было понятно, что это дно. Еще через пару недель я впервые вышла на улицу. Прошла до кофейни и выпила кофе.

Прошло уже почти 3 года. Не знаю, рано ли делать выводы или в самый раз — на данный момент я точно знаю, что второй опыт переживания депрессии для меня очень целительный. Я больше не вернусь в место, откуда она началась. У меня больше ни разу не возникло желание вернуться в семейную жизнь с тем же мужчиной. Моя жизнь стала совершенно другой. Такое впечатление, что за 2 месяца в аду перестроились сотни нейронных дорожек. Я стала сильнее, мудрее, целее, часть моих ран зажили. Изменилась я — изменился мир вокруг меня — изменились отношения с детьми, с друзьями и работой. Процесс не быстрый, но сильно меня радует.

У меня нет советов. Я говорила со многими психологами и врачами. Общее мнение таково, что проживать депрессию без антидепрессантов опасно и нельзя. Но мой опыт такой».

«Депрессия отступает там, где звучит музыка!»

Полина Фрадкина, 50 лет, пианистка:

«Кризис середины жизни, описываемый в психологии, для меня был новым переживанием. Обычно он приходит со стороны какого-то события — триггера, запускающего цепь разочарований. В моем случае история была банальной — меня подкосил развод. Многолетние отношения с мужем, как мне казалось, складывались идеально: росла дочка, у нас были общие интересы, друзья. Поэтому расставание я восприняла как стихийное бедствие, заставшее меня врасплох.

Я была растеряна и разбита. Раньше я не сталкивалась с подобным ощущением безысходности. Я человек жизнелюбивый и всегда ищу выход из любой неприятной ситуации. Но тут меня «накрыло». Для того чтобы найти выход, нужно иметь хоть какой-то образ будущего, а депрессия тем опасна, что она отнимает «надежду». Человек живет полноценной жизнью, когда у него есть прошлое, настоящее и будущее. У меня не было на тот момент никакого образа своего будущего. Я чувствовала, что не могу нащупать то, за что можно зацепиться, чтобы вытащить себя из депрессивного состояния.

Мне помогла музыка. Однажды, устав от ощущения бессилия и тоски, я села за фортепиано и стала играть то, что соответствовало моему настроению на тот момент. Это продолжалось довольно долго, я вынимала из памяти все, что олицетворяло разные степени проживания печали: от отчаяния до светлой грусти.

Фото: Mikhail Nilov, Pexels

Чем больше я играла, тем легче мне становилось. В результате это вылилось в альбом, который я назвала «Меланхолия». Программа построена по принципу личных ассоциаций: Бах — рождение, Моцарт — детство, грустный вальс Сибелиуса — юность и первая любовь, Рахманинов — первая потеря, «Аппассионата» Бетховена — протест и борьба, музыка современного петербургского композитора Игоря Друха — отчаяние и ужас, постепенно переходящие к умиротворению, «Шаги на снегу» Клода Дебюсси — пустота и одиночество. Кульминация — «Смерть Изольды» Вагнера (саундтрек фильма Ларса Фон Триера «Меланхолия») — прекрасная возвышенная тема, прощание с романтическим и идеалистическим мироощущением, оторванным от реальности. И заключение — «Утешение» Ференца Листа как выход на новый уровень. После выпуска альбома постепенно начался новый этап и у меня.

Моя сегодняшняя жизнь мне нравится. У меня чудесный муж. Мне доставляет удовольствие то, чем я занимаюсь. Меня бесконечно радует моя уже взрослая и самостоятельная дочь. У меня активные, полные энтузиазма родители, несмотря на весьма зрелый возраст. И с бывшим мужем, кстати, у нас сохранились дружеские отношения. А самое главное — я больше ни разу не испытывала ничего похожего на то удручающее состояние, которым меня накрыло много лет назад… Оглядываясь назад, я понимаю, что тот сложный период был мне необходим. Благодаря этому, я стала внутренне более зрелой, а это качество мне представляется необходимым условием для принятия реальности и умению радоваться вне зависимости от обстоятельств. В данный момент я работаю над проектом, задача которого — научиться работать с собственными эмоциями через музыку. Музыка мне помогает и сейчас находить ответы на многие волнующие меня вопросы».

«Депрессия ушла, когда я смог отгоревать свою боль!»

Родион Соловьев, 51 год, психолог:

«Я подозреваю, что депрессивные состояния появлялись в моей жизни достаточно часто. Вспоминаю периоды, когда мне было 20–30 лет, — я мог неделю не вставать с постели. Тогда я объяснял это себе упадком сил, вегетососудистой дистонией или последствиями какой-то болезни. Конечно, я никуда не обращался. А потом встал и шел жить жизнь.

Серьезное проявление депрессии случилось со мной сразу после смерти мамы. Спустя месяц меня как выключили. Это «выключение» — будто бы потерялся смысл какой-то жизнедеятельности, камнем придавили грудную клетку. Появились панические атаки. Психика пострадала достаточно сильно.

Я не очень соотносил свое состояние с уходом мамы, потому что горевания как такового и слез не было. В итоге я здорово повредился в тот момент, понял, что не могу ходить на работу и нормально общаться с близкими, не могу и не хочу ухаживать за собой. Тем не менее я делал все это усилием воли — садился за руль, запихивал в себя еду, ездил на работу. Но это не доставляло мне никакой радости, не было в этом вкуса жизни.

Я понимал, что должен попросить помощи. Однажды вместо того, чтобы пойти на работу, открыл интернет и там нашел себе психолога. Будучи сам к тому времени психологом и имея диплом. Да, я думал, что справлюсь сам, но психика была против. И я пошел к психологу и два года честно отработал. Было трудно. Дорого. Иногда опускались руки.

Симптоматика была снята достаточно быстро — через два месяца я уже чувствовал себя нормально. Но мне предстояло еще много сделать, и потому терапия продолжалась два года. Потом я оказался без работы, без средств, без возможности оплачивать услуги психолога. Я сел на диван и сидел до тех пор, пока не занял денег, чтобы пойти на психологический марафон. И тогда я продвинул себя дальше. Смог погоревать и отгоревать свою боль.

Конечно, мне помогли психологи, помог психологический марафон. Но основную работу все равно делал я. Чтобы поддерживать себя на пути выхода из депрессии, нужно заставлять себя что-то делать, заниматься своей жизнью, работой. Через «не хочу» и «не могу» важно находить простые вещи, которые помогают не покончить с собой и с внешним миром, не уйти в алкоголь или наркотики.

Фото: cottonbro, Pexels

Клиническая депрессия должна обследоваться психиатром, а после назначения курса лечения человека на пути выздоровления может сопровождать психотерапевт. Я пошел к психологу потому, что на первом месте у меня человек. Возможно, это не очень профессионально, не очень правильно, но, полагаясь на свой опыт, я сейчас понимаю, что тогда принял правильное для себя решение. Уверен, если бы у меня было более критическое состояние, психолог отправил бы меня к врачу. У меня прямо сейчас есть клиентка с клинической депрессией, которая принимает препараты, и психиатр посоветовал ей обратиться ко мне за поддерживающей терапией.

Депрессия никак не отразилась на отношениях в семье — жена дала мне в тот период много тепла и поддержки. Наверное, детям было непросто, но никто особо не пострадал.

Я спокойно относился к этому, без чувства вины. Я размышлял так: «Все вернется. А пока мы с женой вытягиваем друг друга за шкирку. Когда не можем вытянуть, сидим рядом и тухнем. Зато под присмотром». А дальше — все как в сказке. Вытянули репку! И жизнь заиграла прежними красками.

Клиентам с депрессивными состояниями я всегда рекомендую помнить, что есть шанс вернуться в жизнь. И его может использовать каждый человек. Любой способен изменить свою жизнь в лучшую сторону. Более того, он знает, как это сделать. Важно помнить, что это сегодняшнее депрессивное состояние — не навсегда».

Депрессия — это очень страшно. Но однажды чувство жизни вернется!

Ольга Савельева, 40 лет, блогер, писатель, общественный деятель:

«Я была из тех, кто не верил в депрессию. Считала, что люди переигрывают в своей грусти, находят оправдание бездействию. Я размышляла так: «Депрессия? Да тебе надо пойти на завод работать, все пройдет!». Когда у моего мужа случилась депрессия, я не поняла, что это она.

Мы пережили сильное потрясение — у нашей 9-месячной дочки случился менингит, в результате которого она потеряла слух. Для меня это была не первая сложная ситуация в жизни: я выросла в неблагоприятной семейной атмосфере, у меня пропал без вести брат. Я готова к потрясениям, и мой сценарий в этой ситуации был один — действовать. Я тут же отправилась в фонд, который помогает слабослышащим детям, ушла в активное принятие ситуации. И пока я оформляла документы на операцию, изучала, что и как нам делать, муж остался с ребенком дома, уйдя на удаленку. Я поняла, что он болен, только потому, что знала его прежде: он был самый активный, самый веселый, самый жизнерадостный. Да что там! Он был самый крутой человек из моего окружения, в которого я влюблена (на тот момент) 15 лет, и не могла на него насмотреться. Теперь Мишу подменили: он стал ворчливым, скупым на эмоции. Он просыпался и сразу — всем недоволен. Ему было ничего не интересно, его просто выключили из розетки. Муж хотел только лежать, и чтоб его оставили в покое. И я поняла, что Миша не ленится, а на самом деле не может встать. В этот момент я начала читать про депрессию не со скепсисом, а с любопытством: «Допущу-ка я на минутку, что это действительно она». Но, увы, я диагностировала это только спустя месяца три.

Тогда я сказала мужу: «Тебе пора к врачу». Ему потребовалось 7 месяцев на принятие того, что с ним происходит что-то не то. После он сдал анализы, нашел врача, и ему была диагностирована депрессия. А дальше был долгий путь по выкарабкиванию из нее.

Волшебных таблеток не бывает. Депрессия — это химическое нарушение в мозгу, отсутствие серотонина. И лечение состоит в том, чтобы подобрать своего врача и свои таблетки. Точная доза нужного лекарства — это история про то, что нужно к себе прислушиваться и оценивать, насколько они эффективны. Например, первое лекарство, которое прописали мужу, сделало из него доброго, но совершенно не эффективного человека. Зато следующие оказались действенные: муж встал, поехал на работу. Но они включили в нем раздражительность, и по пути на работу он успевал поссориться с кучей людей. Нужно было пробовать новый препарат.

Я изменилась после того, как мы с мужем пережили его депрессию. Я поняла и приняла, что эта болезнь есть. Я увидела, что люди, болеющие депрессией, испытывают серьезные перегрузки. И вдруг вокруг себя я заметила множество людей с депрессией.

Я стала терпимее. В моем окружении был близкий человек, который нас с мужем очень подвел — из-за него мы потеряли большую сумму денег. В другой ситуации я бы рассердилась. Но когда этот человек через 4 месяца написал мне: «Знаешь, у меня депрессия», я ответила: «Я тебя понимаю, как никто».

Я была очень напугана тем, как переживает депрессию мой муж и как он с ней борется. Теперь я снова восхищаюсь Мишей, я в него снова влюбилась, оценив его борьбу. Я видела его откаты и видела новые победы. Но я напугана так, что, когда у меня появляется минимальная хандра, сразу бегу к психологу, чтобы поймать ростки болезни на старте, чтобы не погрузиться в бессимптомное болото, где ты, как в янтаре, застынешь.

Депрессия — это очень страшно. Если у вас пропал интерес к жизни, если вас все раздражает, если от детей хочется закрыться, а окно манит к себе тем, что вот оно — можно быстро все закончить, если вам все равно, какой сегодня день недели и все равно, что есть, а жизнь выглядит как мучительная манная каша с комочками и вас рвет от этих комочков, то с этим что-то нужно делать! Нужно пить правильные таблетки, выписанные правильным врачом. Тогда есть шанс, что депрессия будет купирована, и вы снова начнете обращать внимание на весну, на детей, на смешного Скубиду на куртке вашего ребенка. И это, конечно, глупость. Но когда чувство жизни вернется, вы поймете — это был едва ли не самый важный в вашей жизни Скубиду!».

«Я размышляла, как лучше умереть»: истории подростков с ментальными расстройствами

Примерно каждый пятый подросток в возрасте от 12 до 18 лет страдает хотя бы одним психическим расстройством, при этом 70% из них не получают грамотной диагностики и надлежащего лечения. Мы поговорили с подростками с разными психическими заболеваниями и мамой 10-летней девочки с депрессией о борьбе за здоровье, планах на будущее и принятии себя.

Оксана, мама 10-летней Юли

Депрессия

В этом году Юля пошла в пятый класс. До депрессии дочь была очень активная, во всем участвовала, устраивала мероприятия, ходила в театральную студию, училась на отлично без особых усилий. Но в начале этого года у нее ни с того ни с сего появились двойки и тройки, учителя хватались за голову. Такие оценки Юля объясняла тем, что у нее «не получилось». Дочь также стала чаще закрываться в своей комнате, мы подумали, что у нее начинается подростковый возраст и гормональные изменения, и списали ее поведение на желание уединиться.

Беда случилась в конце зимы. Юля собиралась в школу, и вдруг у нее началась неконтролируемая истерика. Час дочка колотилась в рыданиях, причем она не могла объяснить, что с ней. Я спрашивала: «Что произошло? Ты чего‑то боишься? Не подготовилась к контрольной? Ты скажи, мы решим вопрос». Ребенок понимает, что несделанную домашку мы не воспримем как-что то страшное, ну пропустили бы школу, и все. Но ответ был один: «Я не знаю».

Мы отменили школу и отвели Юлю к психологу, выяснилось, что у дочери нервный срыв. Сначала ей купировали острое состояние, дальнейшая диагностика и тестирование показали, что у ребенка развилась депрессия ввиду систематической, незначительной, но существенной для Юли травли в школе. Оказалось, что некоторые ребята постоянно ее обзывали.

Мы взяли отвод от учебы, посетили невролога, врач поставил дочке депрессию в начальной стадии и назначил препараты и психотерапию, но, к сожалению, из‑за коронавируса, последнюю пришлось прекратить. Я сразу приняла диагноз, хотя даже предположить не могла, что болезнь может развиться так рано. У меня была послеродовая депрессия, и я видела, что состояние Юли не придурь и не лень. Муж тоже принял все как есть.

Я объяснила дочке, что такое депрессия: мозг не видит хорошего, концентрируется только на плохом, но такие мысли не реальная картина мира.

Юля спала по двадцать часов, лежала сутками. Если и вставала, то только чтобы поесть и принять таблетки. Она говорила, что все грустное и серое. Доходило до полного равнодушия к внешнему виду: дочь не мыла голову, не чистила зубы. Она даже призналась, что у нее дикое желание встать на подоконник. И несмотря на то, что мы много беседовали и я почти постоянно была дома (сидела с младшим ребенком), на всякий случай сняла ручки с окон.

Юля до сих пор пьет лекарства, сейчас ее состояние гораздо лучше. Периодически бывают спады настроения и апатия, но ребенок стал активнее: встречается с друзьями, рисует, общается с людьми. Юля столкнулась с тем, что мир совсем не чудесный и справедливый. Я думаю, что даже если она вернется к депрессивному состоянию, то станет более эмоционально стабильной и осторожной.

Я и муж постарались минимизировать негативное влияние на ребенка тех людей, которые могут обесценивать ее состояние, поэтому некоторым родственникам не рассказали о депрессии. Друзья дочки знают о болезни и сказали, что будут гораздо больше ее поддерживать.

Депрессию романтизируют: будто заболевание состоит в том, чтобы сидеть на подоконнике с пледом и смотреть на дождь. На самом деле это боль, которая разрывает тебя и не дает жить. Но депрессия не стигма, не нужно ее бояться. Я советую родителям выстроить с ребенком доверительные отношения: никакого осуждения и обесценивания. Детские проблемы — тоже проблемы. И всегда быть на стороне сына или дочери, чтобы ни произошло.

Полина, 17 лет

Обсессивно-компульсивное расстройство

С детства у меня были проблемы со счетом, потому что я постоянно зацикливалась на некоторых цифрах. Также мне надо сделать что‑то определенное количество раз: три, пять, десять, но не четыре, а именно пять, я называю это круглыми цифрами.

В тринадцать лет меня посетила страшная мысль про моего родственника, она была достаточно навязчивой, и с тех пор обсессивно-компульсивное расстройство начало потихоньку развиваться. Я не могла смотреть на неправильно расставленную посуду, незаправленную постель, абсолютно любая мелочь, которая не так лежала, очень меня раздражала. Я стала брезглива, у меня появилась фобия инфекционных заболеваний и микробов, которая прогрессировала в тревогу, панические атаки, сильные истерики, нервные срывы. Из‑за того, что я мылась по два часа, кожа на руках превратилась в сухарь с трещинами. Появились проблемы в отношениях с мамой и друзьями, понизилась самооценка, возникла неуверенность в себе. Я расхотела учиться, мне было трудно психологически идти в школу — ведь там много микробов, из‑за этого я пропускала. Но я хотела нормальные оценки в аттестате, поэтому заставляла себя посещать уроки.

Годом позднее я забила в гугле «частое мытье рук», и мне вылезла статья про ОКР. Симптомы оказались схожи с моими, и я поняла, что мне нужна помощь.

Рассказала маме о своих догадках, но она не поверила. Сказала, что я просто начиталась всякой ерунды в интернете, и он плохо на меня влияет.

Она посчитала мои слова бредом и велела заняться делом. Не каждый родитель захочет принять, что у его ребенка в четырнадцать лет психическое расстройство.

Я устраивала маме скандалы, потому что мне было тяжело и я не понимала, что со мной происходит. Она сдалась и отвела меня к психологу, который не умел работать с ОКР и предложил мне методику, которая не сработала. После этого мы пошли к невропатологу, который прописал мне легкие транквилизаторы, они оказывали мало эффекта. Только в начале 2020 года, когда ОКР уже прогрессировало, мама записала меня к психиатру. Врач мне не очень понравилась, когда я рассказывала о своих чувствах, она сказала: «Ой, сколько проблем, а всего шестнадцать лет!» Но все равно назначила антидепрессанты и нейролептики.

Нейролептики повлияли на меня ужасно и довели до нейролептический депрессии. У меня пропало желание жить, я стала забивать на внешний вид, даже встать и умыться было лень, а в душе — абсолютная безнадежность и страх, что я не вылечусь. От антидепрессантов я не заметила особого эффекта, но все мои фобии и страхи обострились, тревога зашкаливает. Я просыпаюсь утром от тревожности, не знаю, как найти себе место. Мама на стороне врача, считает, что психиатр назначила все верно и нужно потерпеть. Но прошло уже пять месяцев, а легче мне стало совсем чуть-чуть.

У меня есть одна подруга из колледжа, которая меня поддерживает. А теперь уже бывшие друзья постоянно давили на больное, называли психопаткой, при любой ссоре я слышала: «Вот у тебя справочка есть, иди таблеточки выпей». Еще в девятом классе у меня было очень много целей: переехать в Москву, заработать на машину, научиться водить. А сейчас думаю, что мне не хватит сил, поэтому мне трудно вступать во взрослый мир. В следующем году я стану совершеннолетней, но совсем не знаю, как себя вести.

Много раз я слышала от людей: «Ой, да по тебе не видно, что у тебя психическое расстройство!» Но если я выгляжу абсолютно адекватной, это не значит, что со мной все в порядке. ОКР — не просто перфекционизм, а порочный адский круг, мысли, убивающие и съедающие твой мозг. Я не люблю поверхностные высказывания о психических расстройствах, и мне очень неприятно, когда презирают людей, которые больны, считают их ненормальными. Я думаю, что иногда физическая боль не сравнится с психологической.

Антон, 17 лет

Биполярно-аффективное расстройство

Нельзя сказать точно, когда появился БАР, но, возможно, в четырнадцать лет из‑за триггера у меня запустился активный процесс заболевания. Тогда родители отправили нас с братом на две недели в военный палаточный лагерь без удобств и связи с внешним миром. У нас отобрали телефоны, мы не могли никому звонить жаловаться. Там было достаточно жестко в плане дисциплины. Я три раза ездил в больницу из‑за пищевых отравлений и потери сознания, а моему брату выбили челюсть старшие ребята.

Первые признаки расстройства я не замечал, потому что мне мое поведение казалось вполне нормальным и обычным. В период мании у меня было повышенное настроение, какая‑то нереальная уверенность в себе, я строил огромные планы на жизнь, думал о переезде, начинал учить чешский и датский языки. Стал очень эмпатичным к наркотическим веществам и алкоголю. Все мои действия казались мне логичными и адекватными, хотя со стороны я выглядел странно: неусидчивый, импульсивный, гиперактивный парень с бегающим взглядом. Думал, что столько энергии у меня из‑за того, что я пью много кофе или хорошо высыпаюсь.

Свойство данного состояния — оно быстро забывается и не такое длительное, как депрессивный период, около двух недель, максимум месяц. И мания очень резко переходит в депрессию. Ты осознаешь, что ты делал, и какой ты, по сути, дурак, и начинаешь загоняться. Возникают суицидальные мысли. У меня был такой период депрессии, когда я неделю просто лежал в кровати и смотрел в потолок. Не было сил встать, сходить поесть, даже посидеть в телефоне. Во время мании твои мысли бегают и кажутся классными, и ты не знаешь, за что ухватиться, в период депрессии они наваливают гурьбой, и ты не понимаешь, как с ними разобраться.

Мое БАР было совмещено еще и с паническим расстройством, я переживал панические атаки вплоть до пяти раз в день, они длились по 10–20 минут, я думал, что умру. Тогда я втайне от родителей начал ходить к психологу в моем лицее, мы с ней общались, и в один момент она сказала: «Антон, это не моя зона, тебе нужен психиатр». В этот момент я пришел к маме и все ей рассказал, и она записала меня к психиатру.

Уже год и три месяца я наблюдаюсь у врача и принимаю препараты. Раньше я пил по семь таблеток в день, сейчас же принимаю три. Благодаря лекарствам у меня стабильное настроение. Адекватные реакции на стресс, эмоции соотносятся с событиями в жизни — радость, грусть, агрессия. Раньше в период мании была гиперреакция: любое оскорбление или замечание в мою сторону вызывали дикую агрессию. Теперь нужно постараться, чтобы меня задеть.

Сейчас мое расстройство почти мне не мешает. Некоторые друзья употребляют алкоголь, я же могу позволить себе только бутылочку сидра, потому что мешать алкоголь с таблетками не очень хорошо. Вечный трезвенник на праздниках. Еще мне обидно что мои друзья учатся на права, а чтобы это сделать мне, нужно доказать врачам, что препараты не влияют на умение водить автомобиль. Некоторые копят на машины, у некоторых уже есть машины, а ты просто сидишь в сторонке и думаешь: «Блин, я тоже хочу».

Мне кажется, приписывать себе психические расстройства очень глупо, потому что, имея подобные заболевания, ты должен брать на себя ответственность за себя и свои поступки.

Психическое расстройство не делает тебя крутым и уникальным. Некоторые же думают, что это модный клатч, который ты можешь носить с собой и всем говорить: «Вот смотрите, у меня биполярочка».

Оля, 14 лет

Посттравматическое стрессовое расстройство

В моей семье все было очень плохо, сколько я себя помню. Когда мне было двенадцать-тринадцать лет, мать привела домой какого‑то бездомного и сказала, что это ее бизнес-партнер. В итоге все превратилось в полгода домашнего насилия. Он избивал и оскорблял меня и моего младшего брата. Нас лишали всего, вплоть до одежды и еды. Вследствие этого мы с братом (мне тогда было тринадцать, а брату двенадцать) попали в приют, нас забрала бабушка, сейчас мы живем у нее. После детского дома все было более-менее хорошо. У меня появилось много новых интересов, друзей, а во время самоизоляции состояние стало резко ухудшаться.

Нарушение памяти, бессонница, перепады настроения, паранойя, даже галлюцинации, ненависть и страх людей. Мне было очень плохо, страшно, я каждый день загоняла себя до такого состояния, что просто лежала и плакала. У меня случались панические атаки, причем до недавнего времени я не знала, что это так называется, думала, что это просто истерики. Я занималась селфхармом, размышляла, как лучше умереть, представляла себе это, но именно попыток суицида не было.

Кроме того, у меня бурная реакция на резкие раздражители, например, когда ко мне резко подсаживаются или я слышу громкий звук. Это может напугать любого человека, но у меня начинается жесткая истерика. Было такое, что кто‑то лопал шарик рядом со мной, а я начинала реветь из‑за этого, сама не понимая почему. В последнее время мне стало сложно писать и говорить, я могу заикаться, заговариваться, картавить, на письме путать буквы. Я плохо воспринимаю пространство: я его вижу, но многие предметы мне кажутся плоскими, некоторые предметы находятся для меня дальше или ближе, чем они есть на самом деле, я очень часто врезаюсь куда‑нибудь или просто чего‑то не замечаю.

Я очень долго просила бабушку отвести меня к психиатру, но она оттягивала. Говорила: «Ой, да у тебя все потому, то мы дома сидим, твои перепады настроения — это подростковый период, выпей валерьяночки». Но в итоге мы пошли в ПНД, где мне поставили посттравматическое стрессовое расстройство и депрессию под вопросом.

При ПТСР можно в принципе заниматься только психотерапией, но медикаментозное лечение снимет симптомы, которые мешают в учебе и общении. Поэтому я напросилась в ПНД, так как мне без него не смогут выписать эффективные препараты. Пока я хожу к психотерапевту, выговариваюсь ему и вроде становится легче. Бабушка не очень следит за моим состоянием, когда я говорю, что мне плохо, она советует мне что‑нибудь посмотреть или съесть чего‑нибудь.

Я очень забывчивая, раньше могла легко выучить любое правило, стихотворение, темы и прочее, то теперь я не помню, была ли на каком‑то уроке, писала ли контрольную. Во время урока я могу впасть в какой‑то транс и просто не вникаю в тему урока. Мои учителя не знают о расстройстве, для них это выглядит как безалаберность. Поэтому мои оценки сильно скатились.

До того как наша мать привела сожителя, мое состояние волновало меня меньше всего — мать всегда была довольно безответственной, мы с братом просто пытались выжить. Если говорить о флешбеках, про которые все упоминают, спрашивая о ПТСР, у меня они проявляются как кошмары практически каждую ночь, когда мне удается заснуть. Днем флешбэки у меня тоже бывают, но редко. Это какие‑то сильно травмирующие картины прошлого — типа избиений, маминых передозов.

Я бы хотела, чтобы люди знали, — я не агрессивная и не ненавижу людей. Несколько человек, которые столкнулись с моими перепадами настроения, думают, что я очень злая. И я не глупая, хотя и все забываю. Мне бывает очень больно, когда человек мне о чем‑то рассказывает, а потом говорит: «Ой, я тебе уже все это говорил, ты не помнишь?», — а я реально не помню.

Диана, 13 лет

Генерализованное тревожное расстройство и депрессия

Я только этим летом начала лечение и еще разбираюсь с тем, когда все началось. Но, скорее всего, триггером послужила ссора с моим бывшим другом. Когда мне было двенадцать, он попал в больницу и игнорировал меня, и это очень сильно ударило по мне. Триггером для тревоги могло послужить буквально все, каждый день, почти все время я тревожилась. Если, например, я шла по магазинам с мамой и она от меня отходила буквально на десять минут, я думала, что она меня бросит. Я спешно начинала анализировать, как мне добраться до дома, есть ли у меня деньги, телефон, чтобы позвонить. Успокаивала себя тем, что, если мама оставила рядом со мной вещи, она точно за ними вернется.

Я приходила в школу и ежедневно один-два раза переживала панические атаки. Мне становилось очень страшно, причем я не могла объяснить, чего я боюсь, несколько раз я чувствовала, что моя голова будто вот-вот взорвется, и я умру. Накатывала трясучка, голоса моих друзей, одноклассников, учителей доносились будто сквозь толщу воды, я ничего не понимала и сидела с потными руками и ватными ногами, мне хотелось убежать. После этого я отпрашивалась с урока, уходила в туалет и либо билась кулаками об стену, либо резала себя, так мне становилось легче. Мне каждый день хотелось плакать, но я не могла, потому что чувствовала, что мои глаза сухие. Также были мысли о суициде. На тот момент мне вот-вот должно было исполниться двенадцать.

Родители знали о моем состоянии, но до того момента, как мы пошли к психиатру, не предполагали, что это что‑то серьезное. Они все списывали на переходный возраст и думали, что я драматизирую. Сначала я добилась того, что меня отвели к психологу. Первый психолог оказался не очень хорошим, он обесценивал мои проблемы, говорил, что мне просто нужно улыбаться и все будет хорошо. Меня записали к другому, я посещала ее каждую неделю, и спустя полгода она сказала, что мне нужен психиатр, мама согласилась.

Я читала очень много статей про тревожное расстройство и совершенно не удивилась, когда в итоге мне поставили диагноз и сказали, что придется пить таблетки. В тот момент я почувствовала облегчение, потому что мне было страшно от неизвестности, я продолжала заниматься селфхармом только из‑за того, что не могла перестать себя обесценивать. Я думала, что недостаточно страдаю, и должна страдать больше, чтобы получить помощь. Делала порезы как доказательство того, что мои эмоции реальны. Перед приемом у психиатра я была очень близка к попытке самоубийства, и мне рекомендовали лечь стационар, но мои родители от этого отказались. В государственном лечиться себе дороже, а на частный у нас нет денег.

Ежедневно я пью лекарства. Мне стало проще жить, хотя в школе я чувствовала, что еще немного, и я упаду и расплачусь, настолько я устала тревожиться и бояться. Сейчас кажется, что будто новости стали лучше и что не все так плохо. Я презирала спорт в любых проявлениях, не могла почистить зубы, теперь я слежу за собой, убираюсь дома, чаще выхожу из комнаты, больше ем, у меня наладился режим сна. Тревогу я все еще чувствую, но ее меньше, хотя не думаю, что она когда‑нибудь уйдет до конца, тревога уже часть меня. Я часто размышляю о будущем, надеюсь, лечение мне как‑то поможет, я стану здоровее, уеду в другой город.

Мне очень не нравится, что люди думают, что у подростков нет проблем. Я несколько раз вступала в дискуссию с такими людьми, но их достаточно сложно переубедить, они говорят, что видят во мне привлекающую к себе внимание маленькую девочку.

Если человек не плачет и может улыбаться, это не значит, что он здоров. Болеть — совсем не круто.

Глеб, 18 лет

Шизотипическое расстройство

Мне кажется, все началось в четвертом классе, с переезда в другой город.
Это, естественно, потеря друзей плюс проблемы с общением в новом классе, потому что там все компании были уже сформированы. И несмотря на то, что чуть позже я завел друзей, увеличивалась замкнутость, сильней становилось чувство, что я им не нужен и, в принципе, мое существование бесцельно. В начале десятого класса появились более серьезные проблемы — приступы, которые проявлялись как дезориентация и проблемы с дыханием. Их могло вызвать почти что угодно, но в основном скопление людей и даже температура помещения.

Примерно через месяц мы с родителями обратились к психиатру, и он сказал, что это депрессия. Я сидел на таблетках, вроде как мне становилось лучше, и в какой‑то момент я подзабыл, что вообще чем‑то болел. Но приступы начали повторяться чаще и чаще, и в одиннадцатом классе во время занятия в спортзале ко мне в голову пришла навязчивая депрессивная мысль, которая сковала меня настолько, что я не мог пошевелиться.

Тогда я пошел к психиатру снова. Меня положили в психдиспансер на три недели, провели полное обследование и поставили шизотипическое расстройство. Мне попался хороший врач, женщина с юморком. На тот момент я уже понимал, что со мной какая‑то беда, и когда озвучили диагноз, был даже под впечатлением: «Воу, оказывается, я вот такой!» Правда у меня есть страх, который всегда со мной, — боязнь сойти с ума окончательно.

В основном заболевание проявляется в виде проблем с эмоциональными реакциями. То есть я реагирую на события не так, как принято в обществе, — например, я не всегда понимаю юмор, любое замечание воспринимаю болезненно и расстраиваюсь от критики. Навязчивые идеи все еще со мной. Еще у меня бывают галлюцинации — слуховые и чувственные. Во время слуховых я слышу женский шепот, который зовет меня по имени. А во время чувственных ощущаю какую‑то сущность, которая пытается меня заменить, чтобы сделать все лучше. Также я часто нахожусь в депрессивном состоянии, случается, что я почти не могу встать с кровати и что‑либо сделать: непонятно зачем, кому это нужно и насколько нужно мне, я ведь все равно умру.

Родители всегда принимали мое состояние, ну кроме того случая, когда в шестнадцать лет я оставлял на себе порезы. Не знаю, что я тогда пытался ощутить, помню только, что после этого у меня на время прекратился депрессивный эпизод, но этого хватило лишь на неделю. Мама распереживалась, а папа решил, что я привлекаю внимание.

Когда в моей жизни появляются новые люди, они порой пугаются, если узнают о моем диагнозе, но с кругом общения так сложилось, что и одноклассники, и друзья не из школы — хорошие люди, которые от меня не отвернулись. Радость в жизни мне дает семья, моя девушка и творчество — я пишу музыку на компьютере.

Из‑за проблем со здоровьем я не окончил школу, в этом году буду сдавать программу одиннадцатого класса экстерном. Я пока не определился, чем бы хотел заниматься в жизни, но я проходил профориентационные тесты, которые выявили склонности к рекламе и связям с общественностью.

Романтизировать психические расстройства неправильно. Потому что люди, которые по-настоящему больны, могут подумать, что они такие классные и врач им не нужен, а заболевание будет съедать изнутри и приведет неизвестно к каким последствиям. С другой стороны, романтизация отчасти помогает обществу принять таких людей, потому что с этой темы снимается табу и люди перестают бояться говорить о психических проблемах.

10 шагов, как справиться с приступом депрессии

Даже если в данный момент вы не чувствуете этого, справиться с приступом депрессии возможно.

Эпизод депрессии относится к симптомам депрессии, которые длятся не менее 2 недель. Это может произойти, если вы живете с биполярным расстройством, большим депрессивным расстройством или посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР).

В любом из этих случаев с симптомами можно справиться, и хотя это может занять некоторое время, лечение доступно.

Также можно справляться с повседневными трудностями и эпизодами депрессии, которые могут казаться более сильными. Могут помочь современные инструменты и специальные навыки преодоления трудностей.

Когда вы переживаете приступ депрессии, вы можете почувствовать, что симптомы распространяются на все аспекты вашей жизни.

Среди прочего, вы можете чувствовать:

• усталость и низкую мотивацию
• раздражительность
• безнадежность
• печаль

Управление этими моментами может не избавить вас от депрессии, но тем временем поможет вам набраться позитивного импульса .

Если вы переживаете приступ депрессии, вам помогут эти советы, которые помогут вам поднять настроение:

В поисках юмора

«Как бы странно это ни звучало, смех очень эффективно снижает уровень стресса и депрессии. путем охлаждения его реакций и уменьшения физических симптомов», — говорит Таша Холланд-Корнегай, консультант по психическому здоровью в Роли, Северная Каролина.

Она рекомендует взять комикс, посмотреть забавные видеоклипы или найти самого смешного человека, с которым вы работаете, для чата.

Даже если поначалу вам придется принуждать себя, может быть полезно просто попытаться рассмеяться и попасть в забавные ситуации.

Связь с природой

«Глядя на небо — будь то через окно или на самом деле ступая на улицу и любуясь нашим естественным окружением — связь с окружающей средой может улучшить наше настроение и увеличить наше признание и осознание того, что есть намного больше, чем только мы», — говорит Мишель Паргман, консультант по психическому здоровью из Джексонвилля, Флорида.

Возможно, вам захочется остаться в помещении с закрытыми шторами. Это депрессия с тобой разговаривает. Итак, все в порядке, если вы хотите начать медленно.

Сначала попробуйте открыть шторы. Затем вы можете открыть окно и осмотреться. Позже вам, возможно, захочется выйти и посидеть на заднем дворе.

Эти постепенные шаги помогут вам проводить больше времени на свежем воздухе. Когда вы почувствуете, что ваше настроение улучшилось, вы, скорее всего, захотите повторить этот опыт.

Если во время приступа депрессии выйти из дома кажется слишком трудным, попробуйте привлечь природу. Подумайте о том, чтобы добавить в свое окружение живые растения или провести некоторое время, играя с домашним животным.

Принимая холод

Брайан МакКаллум, специалист по психическому здоровью из Баррингтона, штат Иллинойс, объясняет: «Воздействие холода активирует нашу симпатическую нервную систему (СНС), которая дает нам энергию».

Это может помочь вам, если вы испытываете усталость и низкую мотивацию.

МакКаллум предлагает взять мочалку, смоченную ледяной водой, и приложить ее к лицу на 30 секунд.

Принятие горячего и холодного душа также может иметь тот же эффект, хотя вы можете сначала проконсультироваться с врачом, особенно если у вас есть проблемы с сердцем.

Развивайте свою любознательность

«Исследуйте то, о чем вы всегда хотели узнать; исследовательские интересы помогают стимулировать ту часть разума, которая с нетерпением ждет будущего и любит учиться», — предполагает Кимберли Перлин, клинический социальный работник из Таусона, штат Мэриленд.

Стимуляция блуждающего нерва

«Я считаю, что стимуляция блуждающего нерва может помочь уменьшить симптомы депрессии», — говорит Эмбер Вайс, консультант по психическому здоровью из Нью-Йорка.

Она объясняет, что блуждающий нерв является одним из самых длинных нервов в теле, и его можно стимулировать, занимаясь различными видами деятельности, такими как:

• полоскание горла
• пение
• смех
• массаж ног

Исследования могут частично подтвердить это утверждение, хотя важно, чтобы вы сначала обсудили его со специалистом в области здравоохранения.

Навыки преодоления трудностей — это психологические и физические инструменты, которые могут помочь вам справиться с жизненными трудностями. Они могут помочь вам справиться с ситуациями, которые затрагивают вас больше всего.

Навыки совладания — это не сиюминутные инструменты, которые вы используете для поднятия настроения. Вместо этого они могут стать долгосрочными ресурсами для решения проблем, с которыми вы можете столкнуться.

Когда дело доходит до депрессии, навыки преодоления не предназначены для лечения. Однако они могут помочь вам справляться с симптомами на регулярной основе, чтобы вы могли продолжать функционировать в мире.

Навыки преодоления депрессии включают:

Поведенческая активация

Лесли Смит, клинический социальный работник из Портленда, штат Орегон, объясняет, что поведенческая активация является одним из самых популярных методов управления депрессией. Это относится к преднамеренному участию в деятельности.

Поведенческая активация — это когда вы делаете что-то, что обычно делает вас счастливым, даже если это не приносит вам радости в данный момент, — говорит она.

«Это вещи, которые придают смысл вашей жизни и могут помочь уменьшить безнадежность, которую вы чувствуете», — добавляет она.

МакКаллум дополняет рекомендацию Смита, указывая на то, что упражнения могут быть формой поведенческой активации.

«Либо 20-30-минутная прогулка на свежем воздухе (если позволяет погода), либо 20-30-минутная прогулка на беговой дорожке улучшают настроение», — говорит он.

Цель поведенческой активации — заставить вас что-то сделать — все, что вы можете найти приятным. Даже если поначалу это кажется трудным, вы можете ощутить преимущества, как только начнете.

Дистанцирование мысли

Мысленное дистанцирование поможет вам отвлечься от негативных мыслей. Его техническое название — когнитивное разъединение, и это техника, используемая в терапии принятия и приверженности (ACT).

«Эта практика сродни представлению своих мыслей в виде заголовков новостей, прокручивающихся на экране вашего разума, — объясняет МакКаллум. «Они появляются, а затем исчезают с экрана».

Он отмечает, что дистанцирование мыслей может помочь вам определить, когда мысли не соответствуют действительности и бесполезны.

Один из способов попрактиковаться — вид от третьего лица.

МакКаллум предлагает пример, говоря: «Допустим, вы заметили эту мысль: «Все никогда не станет лучше». Как только вы заметите и уловите негативную мысль, скажите себе: «Я заметил, что в моем уме была мысль, что лучше никогда не станет».

Он объясняет, что эта форма разговора с самим собой создает пространство и мешает вам относиться к мысли. Со временем эти утверждения покажутся вам чуждыми, и вам может стать легче превратить их в позитивный внутренний диалог.

Развитие методов релаксации

«Когда вы контролируете уровень стресса и депрессии, это больше не может оказывать на вас изнурительного воздействия», — говорит Холланд-Корнегай.

Она рекомендует упражнение тай-чи, известное как «объятие тигра».

«Все, что вам нужно сделать, это широко раскинуть руки и сложить их вместе», — указывает она. «Притяните их к своему ядру. Затем поменяйте руки и вытолкните их. Такое упражнение может помочь вам принять хорошее и избавиться от плохого».

Холланд-Корнегай также предлагает записаться на прием к акупунктуре, отметив, что у некоторых людей она оказывает положительный антистрессовый эффект.

Вам может быть особенно полезно сочетать упражнения на расслабление с позитивными утверждениями.

Внимательное отношение к питанию

«Станьте лучше осведомлены о том, как обеспечить свое тело необходимым питанием и увлажнением», — предлагает Вайс. «Если вашему телу не хватает определенных питательных веществ, это потенциально может подпитывать ваши депрессивные чувства».

Вы можете начать с ограничения потребления сахара и увеличения потребления свежих фруктов и овощей, когда это возможно.

Поощрение самоэффективности

«Самоэффективность основана на вере человека в собственную способность достигать результатов, — объясняет Паргман.

Выполнение небольших достижимых задач может придать импульс, добавляет она. Со временем одна задача может привести к другой, помогая вам справиться с эпизодом депрессии.

Если выполнение сложных задач кажется непосильным, вы можете начать с простых повседневных задач. Это может быть вставание с постели, приготовление кофе для себя или заправление постели.

«Простое сосредоточение внимания на чистке зубов и принятии душа, а также на выполнении одного или обоих действий может ощущаться как огромная победа», — говорит она. «[Это] достойно того, чтобы чувствовать себя хорошо во время депрессивного эпизода».

Депрессия — управляемое состояние. Живете ли вы с клинической депрессией или испытываете приступы плохого настроения, есть способы, с помощью которых вы можете справиться и почувствовать себя лучше.

Навыки совладания и инструменты быстрого облегчения могут быть полезны, если вы переживаете трудные времена и вам трудно найти энергию и мотивацию, чтобы что-то сделать.

Даже если в данный момент так не кажется, депрессия не обязательно должна быть постоянной. Ты можешь пройти через это.

Эти признаки явно означают, что вы выходите из депрессии

Депрессия никоим образом не является легкой; это ослабляет психическое здоровье человека и проявляется в виде нескольких физических симптомов. Лечение этого психического расстройства иногда бывает длительным, и человеку может потребоваться некоторое время, чтобы почувствовать, что его/ее жизнь возвращается в прежнее русло. Но есть определенные четкие индикаторы, которые показывают, что прогресс произошел, и важно их определить. Вы готовы? Перед этим давайте узнаем о некоторых общих признаках депрессии.

Каковы наиболее распространенные признаки депрессии?

– Плач без видимой причины
– Трудности с концентрацией внимания или сосредоточением внимания
– Слишком много или слишком мало еды
– Чувство грусти, бесполезности и/или чувство вины
– Чувство безнадежности
– Трудности при выполнении обычных повседневных дел
– Раздражительность
– Физические симптомы, такие как боли в животе или головные боли
– Беспокойство

Также прочтите: Существует связь между магнием и депрессией. Вот что вам нужно знать об этом

Признаки того, что вы выздоравливаете

Вы можете почувствовать, что испытываете меньше эмоций, чем раньше. Например, вполне вероятно, что вы стали мыслить более ясно и с интересом относитесь ко всему, что делаете. Вы также можете не чувствовать усталости, что является отличным признаком. Скажем так, это означает, что ваши симптомы улучшаются.

У каждого человека восстановление после депрессии происходит по-разному. Изображение предоставлено: Shutterstock

Кроме того, если вы осознаете, что берете на себя ответственность за свою повседневную жизнь, то, скорее всего, вы прогрессируете. Да, это правда! Иногда пациентам, страдающим депрессией, трудно поддерживать личную гигиену, есть или даже ходить на работу. Поэтому, даже если вы делаете медленные и уверенные шаги, похлопайте себя по спине.

На самом деле неплохо ставить маленькие цели, чтобы при их достижении вы чувствовали удовлетворение от своего прогресса.

Если вы не понимаете, что происходит, вы всегда можете проконсультироваться со своим врачом или терапевтом. Они смогут направить вас в этом путешествии.

Ограниченные рецидивы

Если вы замечаете, что у вас продолжаются депрессивные эпизоды, и обнаруживаете, что ваши симптомы контролируются в течение определенного периода времени, это означает, что вы поправляетесь. Вы можете сделать это, внося небольшие изменения в свой образ жизни. Это потому, что эти привычки помогают уменьшить стресс и, в свою очередь, снижают вероятность рецидива.

Следите за своими симптомами депрессии. Изображение предоставлено: Shutterstock

Как вы можете отслеживать свой прогресс?

Один из лучших способов отслеживать прогресс — начать с ведения журнала. Таким образом, вы можете отслеживать свои симптомы в течение определенного периода времени. Вы также можете записывать информацию о ваших лекарствах и стратегиях самопомощи. Кроме того, не забудьте написать обо всех занятиях, которые вы пробовали, включая упражнения, медитацию или даже прослушивание любимой музыки.