Когда не хочешь чтобы разговор заканчивался: Смешная картинка №260327 — Прикол, мем про Переписка Любишь хле6 Когда не хочешь чтобы ваш разговор заканчивался

7 простых правил ведения телефонных переговоров, которые помогут вам резко улучшить их качество.

12 ноября 2014, 04:07

7 простых правил ведения телефонных переговоров, которые помогут вам резко улучшить их качество.

Сюжет

Власть и бизнес

Правила ведения телефонных переговоров.

7 простых правил ведения телефонных переговоров, которые помогут вам резко улучшить их качество.

1. Главное оружие — интонация! При телефонном разговоре мы лишены своего арсенала общения более чем на половину, поскольку нам не доступен язык тела и жестов. Но есть и другая сторона медали, о которой вам следует знать. Разговаривая по телефону, человек больше концентрируется на содержании и особенно интонации собеседника. Так вот это и нужно использовать по максимуму. Если вы просто и монотонно ведете разговор, вы используете его потенциал лишь на четверть. Так используйте же остающийся потенциал в 75%, задействуйте интонацию с ее богатейшим арсеналом возможностей!

2. Цель — самое главное в любых переговорах. По какому бы мелкому, на ваш взгляд, вопросу вы не звонили, становитесь на минуту и четко ответьте себе на вопрос «Зачем я звоню? Чего хочу добиться?». И только после этого двигайтесь дальше. Цель это путеводная звезда. ваш маяк в переговорах любой сложности. Вспомните сколько раз вы звонили вроде бы за одним, а разговор заканчивался совсем другим, зачастую не самым лучшим вариантом для вас. Вас просто «сбивали с толку», поскольку вы сами четко не осознавали свою цель.

3. Время — деньги! Ваш телефонный разговор должен занимать не более пяти минут. Больше вас просто никто не будет слушать и разговор вызовет лишь раздражение. В идеале продолжительность делового разговора по телефону должна составлять 2-3 минуты. По сложившейся практике вы должны уметь точно сформулировать свои мысли и в нескольких предложениях донести их до собеседника.

4. Телефонный разговор не для принятия решений! Обсуждать серьезные вопросы по телефону, продавать, и тем более пытаться вторую сторону склонить к принятию решения КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ. Дело в том, что, этот инструмент общения сам по себе очень плохо приспособлен для таких вещей. Человек физиологически не склонен решать столь серьезные вопросы по телефону, а предпочитает это делать лично. Конечно, если специфика бизнеса, например, региональная, то просто приходится многое решать по телефону, но и здесь я бы призвал грамотно сочетать это с электронной почтой и интернетом, что вам была доступна хотя бы визуализация.

5. Хотите провалиться — не готовьтесь. Если ваш разговор имеет сколь-нибудь серьезное значение для вас, стоит явно позаботиться о подготовке. Тем более мы говорим о телефонных переговорах, где время у вас жестко ограничено и есть, может быть, один шанс убедить или заинтересовать собеседника. Ведь если ему станет не интересно, он с легкостью найдет повод положить трубку. Готовьте аргументы, селекционируйте их и выбирайте два-три самых сильных. Также обязательно хорошо продумайте формулировку, она должна звучать четко, грамотно, понятно и «вкусно» для собеседника.

6. Слушайте по настоящему. Можно делать вид для себя, что вы слушаете, а можно слышать собеседника по настоящему. Это в равной степени касается и личных и телефонных переговоров. В первом случае вы хоть и молчите, но на самом деле думаете о чем то своем во время того, когда последний говорит. Обычно в такие моменты обдумывается что сказать, как возразить, куда он клонит, как продавить свое решение. А можно внимательно слушать и воспринимать информацию от собеседника и тогда по настоящему узнавать его аргументы и мотивация, а потом предлагать решения учитывающие его и ваши интересы, договориться на которых конечно же значительно легче. Выбор за вами.

7. Фиксируйте договоренность. Классика жанра, о которой тем не менее стоит помнить всегда. Нередко бывает так, что вроде бы договорились до чего-то, а когда встретились или созвонились следующий раз, оказалось, что каждый понял по своему и сделал не то, что от него ожидал партнер. Вот чтобы такого не было в конце каждого телефонного разговора следует подводить итоги и, по возможности, проговорить это партнеру, чтобы получить от него либо утверждение, либо поправку.

Итак, используя эти правила, вы сможете прилично увеличить результативность и качество ведения телефонных переговоров.

Константин Смирнов

Бизнес-тренер по переговорам

#Власть и бизнес#Константин Смирнов

Подпишитесь

Магазин электроинструментов сгорел в Челябинске: местные жители злорадствуют

Сегодня, 09:01

Владельцы Южного Урала. «Корона изобилия» семьи Махровых из Копейска

31 мая 07:48

Челябинск может стать центром скоростных перевозок грузов в Иран

29 мая 07:13

Грозы, жара до +38 градусов и сильный ветер ожидаются в Челябинской области

Сегодня, 03:57

Женщина умерла в самолете, который летел из Сочи в Челябинск

Сегодня, 05:37

«Новые люди» помогли челябинским предпринимателям презентовать бизнес-идею Мишустину

Сегодня, 08:30

Читать онлайн «История о пропавшем ребенке», Элена Ферранте – Литрес, страница 7

25

Как долго я рассчитывала у нее пробыть? Как минимум, несколько месяцев, и – я не обольщалась на этот счет – это будут не самые простые месяцы. Золовка уже знала о моей ссоре с Аделе и со своей обычной прямотой заявила мне:

– Ты знаешь, я люблю тебя, но зря ты так с моей матерью.

– Она тоже обошлась со мной ужасно.

– Не спорю, но раньше она тебе помогала.

– Помогала, чтобы я не замарала репутацию ее сына.

– Ты к ней несправедлива.

– Нет, я просто называю вещи своими именами.

Она посмотрела на меня недовольно, что было совсем на нее не похоже. Затем голосом, каким излагают правило, не терпящее исключений, сказала:

– Я тоже хочу назвать вещи своими именами. Моя мать – это моя мать. Говори что хочешь о моем отце и брате, но ее не трогай.

В остальном она была сама доброта и любезность. Она, как всегда спокойно, приютила нас, выделив нам большую комнату с тремя раскладушками, выдала белье и полотенца и предоставила нас самим себе, как поступала со всеми обитателями своей квартиры, которые внезапно появлялись там и столь же внезапно исчезали. Меня в очередной раз поразил ее живой взгляд: казалось, ее тело было наброшено поверх глаз, как выцветший халат. Я даже не заметила, какая она бледная, как сильно похудела. Я была так занята собой и своими бедами, что вскоре вообще перестала обращать на нее внимание.

Я немного привела в порядок захламленную, пыльную, грязную комнату, застелила постели себе и дочкам, составила список необходимых покупок. Но мой организационный порыв длился недолго. Мысли путались, я не знала, за что хвататься, и первые дни провисела на телефоне.

Я настолько стосковалась по Нино, что сразу позвонила ему. Он спросил у меня номер Мариарозы и с тех пор непрерывно звонил, несмотря на то что каждый наш разговор заканчивался ссорой. Я так радовалась каждому его звонку, что почти готова была его простить. «В конце концов, я тоже скрыла от него, что Пьетро вернулся домой и мы ночевали под одной крышей», – убеждала я себя. Но не могла не понимать, что это разные вещи: я с Пьетро не спала, а он спал с Элеонорой; я подала заявление о раздельном проживании, а его брак только укрепился. Мы снова ссорились, я кричала, что не желаю больше его слышать, но телефон продолжал регулярно звонить, по утрам и вечерам. Нино говорил, что не может без меня жить, умолял приехать в Неаполь, сказал даже, что снял квартиру на виа Тассо и она ждет нас с девочками. Он упрашивал, умолял, сулил мне златые горы, но не говорил самого главного: что он расстался с Элеонорой навсегда. Поэтому каждый наш разговор заканчивался одинаково: не обращая внимания на девочек и других обитателей квартиры, я орала, чтобы он перестал надо мной издеваться, и с остервенением швыряла трубку.

26

Я презирала сама себя, но не могла выбросить Нино из головы. Я писала какие-то статьи, куда-то через силу ездила, через силу возвращалась, я не жила, а выживала. Практика показала, что Лила была права: я забросила дочерей, не занималась их воспитанием, не устроила их в школу.

Деде и Эльза были в восторге от новой жизни. Тетку они почти не знали, зато оценили исходившее от нее ощущение свободы. Дом на Сант-Амброджо продолжал служить своего рода причалом для тех, кому больше некуда было пойти. Мариароза принимала всех, со всеми вела себя как сестра, если не как добрая монахиня: никого не осуждала, прощала любые провинности, не обращала внимания на психические расстройства, закрывала глаза на нарушение законов и пристрастие к наркотикам. У девочек не было никаких обязанностей, они целыми днями, до позднего вечера, с любопытством шлялись по всей квартире. Слушали взрослые споры и взрослую болтовню, радовались, когда в доме играла музыка, звучали песни и затевались танцы. Тетушка уходила в университет рано утром и возвращалась вечером. Она никогда ни на кого не сердилась, а девочки ее только веселили; они ходили за ней по пятам, играли с ней в прятки и жмурки. Иногда она оставалась дома и устраивала большую уборку, привлекая девочек, меня и других гостей. Но больше, чем о физическом благополучии, она заботилась о нашем умственном развитии и организовала что-то вроде вечерних курсов, на которые приглашала коллег из университета, или сама читала нам увлекательные лекции. Племянниц она сажала рядом с собой и постоянно обращалась к ним с вопросами. В такие вечера в квартире было не протолкнуться от ее друзей и подруг, которые приходили специально, чтобы послушать Мариарозу.

Однажды во время такого собрания в дверь постучали. Деде побежала открывать: ей нравилось встречать гостей. Вскоре девочка вернулась в гостиную и с испугом объявила: «Там полиция!» Среди собравшихся поднялся недовольный и даже сердитый ропот. Мариароза спокойно встала и пошла к полицейским. Их было двое: оказалось, на нас нажаловались соседи. Мариароза вела себя с полицейскими доброжелательно, пригласила в гостиную, едва ли не силой усадила рядом с нами и продолжила лекцию. Деде, которая раньше никогда не видела полицейских вблизи, прилипла к тому, что помоложе, положила локти ему на колени и завела с ним беседу. Мне запомнилась первая произнесенная ею фраза, которой она хотела доказать ему, что Мариароза – хороший человек:

– По правде говоря, моя тетя – настоящий профессор.

– По правде говоря? – переспросил полицейский с робкой улыбкой.

– Да.

– Как хорошо ты разговариваешь.

– Спасибо! Правда профессор, ее зовут Мариароза Айрота, она преподает искусствоведение.

Парень шепнул что-то на ухо своему старшему товарищу, они просидели у нас в заложниках минут десять и ушли. Деде проводила их до дверей.

Вскоре Мариароза и мне организовала выступление: на мой вечер собралось еще больше народу, чем обычно. Девочки сидели на подушках в первом ряду большой гостиной и внимательно меня слушали. Мне кажется, именно с того вечера Деде стала присматриваться ко мне с любопытством. Она была очень привязана к отцу и к деду, быстро полюбила Мариарозу, а мной совсем не интересовалась. Я была ее матерью, то и дело что-то ей запрещала, и она терпеть меня не могла. Наверное, ее удивило, что другие люди так внимательно слушают, что я говорю, а может, ей понравилось, с каким спокойствием я отвечала на острые вопросы, которые в тот вечер задавала мне в основном Мариароза. Единственная из собравшихся женщин, та заявила, что не согласна ни с одним моим словом, хотя именно она побуждала меня учиться, писать, публиковаться. Не спрашивая разрешения, она рассказала о моей стычке с матерью во Флоренции, из чего я вывела, что ей известны все подробности. Умело жонглируя умными цитатами, она доказывала мне и собравшимся, что женщина, не уважающая своего происхождения, – потеряна.

27

На время своих отлучек я оставляла девочек на золовку, но вскоре обнаружила, что большую часть времени ими занимается Франко. Вообще он почти не выходил из своей комнаты, не участвовал в лекционных собраниях, не обращал внимания на появлявшихся и исчезавших обитателей квартиры. Но к моим дочкам он привязался и по-своему занялся их образованием. Он научил Деде находить нелепости – так она называла это в разговорах со мной – в классических текстах, например у Менения Агриппы, которого они проходили в школе, куда я наконец ее отдала. «Мама, плебеи, конечно, восхищались красноречием Менения Агриппы, – со смехом говорила она, – только разве могут органы одного человека нормально питаться, если набивают чужой желудок? Ха-ха-ха»^[2]. У него же она научилась показывать на большой карте области, утопающие в богатстве или страдающие от чудовищной бедности. «Какая ужасная несправедливость!» – повторяла она за ним.

Как-то вечером, когда Мариарозы не было дома, мой бывший пизанский любовник, кивнув на девочек, с криками носившихся по квартире, сказал мне серьезным и печальным голосом: «Подумать только, а ведь это могли быть наши дети».  – «Могли, только были бы старше на пару лет», – согласилась я. Он опустил взгляд, уставившись на свои ботинки, а я смотрела на него и пыталась отыскать черты того богатого и увлеченного учебой студента, которого знала пятнадцать лет назад. Передо мной был он и в то же время не он. Он ничего не читал, не писал, весь последний год почти не участвовал в общих собраниях и дебатах. О политике – единственном настоящем своем увлечении – он говорил без былой страсти и азарта и даже свои мрачные предсказания излагал в насмешливом тоне. С намеренно преувеличенным пессимизмом он перечислял мне грядущие неизбежные катастрофы: «Во-первых, гибель субъекта революции – рабочего класса; во-вторых, растрата политического наследства социалистов и коммунистов, которые уже сегодня передрались между собой, выясняя, кто – или что – сыграло ключевую роль в поддержке капитализма; в-третьих, крах любых надежд на возможные перемены: все идет как идет, надо смириться и приспособиться». – «Ты и правда во все это веришь?» – скептически спросила я. «Конечно, – засмеялся он. – Впрочем, ты знаешь, что в полемике я силен и могу при помощи тезиса, антитезиса и синтеза доказать тебе прямо противоположное: что коммунизм неминуем, что диктатура пролетариата – это высшая форма демократии, что Советский Союз, Китай, Северная Корея и Таиланд гораздо лучше Соединенных Штатов, а проливать кровь ручьями и реками иногда, конечно, преступно, но иногда и справедливо. Так тебе больше нравится?»

 

Только два раза мне довелось увидеть его прежним. Однажды утром к нам пришел Пьетро, без Дорианы, с видом инспектора, который явился проверить, в каких условиях живут дети, в какую школу ходят, всего ли им хватает. Момент был напряженный. Может, девочки слишком много ему рассказали, может, по-детски что-то присочинили, но только он накинулся сначала на сестру, а потом на меня, обвинив нас в безответственности. Я потеряла терпение и крикнула: «Конечно, ты всегда прав! Вот и забирай их себе и воспитывай вместе с Дорианой!» Тут из своей комнаты появился Франко. Припомнив свое былое красноречие, когда-то помогавшее ему управлять буйными сборищами, он завел с Пьетро ученый спор о семейных отношениях и воспитании детей. Они дошли до Платона, совершенно забыв о нас с Мариарозой. Муж уехал раскрасневшийся, с горящими глазами, в крайнем возбуждении и страшно довольный, что нашел достойного собеседника для умной и культурной дискуссии.

Еще более бурным и ужасным был день, когда у нас на пороге без предупреждения появился Нино. Он явно устал от долгой поездки на машине и выглядел не лучшим образом. Во мне вспыхнула надежда, что он приехал за нами. «Пусть только скажет: „Я разобрался с женой“, – думала я, – и мы уедем с ним в Неаполь». Я бы простила ему все, ни о чем не стала бы вспоминать, настолько устала жить в подвешенном состоянии. Но надеялась я напрасно. Мы закрылись в комнате, и он, заикаясь, ломая руки и теребя волосы, сообщил, что не может расстаться с женой. Задыхаясь, он пытался объяснить, что не хочет отказываться от меня, а это возможно, только если он останется с Элеонорой. В другой ситуации мне стало бы его жаль: я видела, что он действительно мучится. Но тогда меня нисколько не заботила глубина его страданий.

– Что ты такое несешь? – с изумлением спросила я.

– Я не могу оставить Элеонору, но и без тебя жить не могу.

– То есть ты предлагаешь мне сменить роль любовницы на роль второй жены?

– Что ты говоришь? Это не так.

Но это было именно так. Я встала и указала ему на дверь. Я была по горло сыта его враньем, его отговорками, его жалкими оправданиями. В ответ он, едва шевеля губами, словно слова застревали у него в горле, назвал мне причину своего приезда. Оказалось, он «не хотел, чтобы я узнала от других», что Элеонора беременна. На восьмом месяце.

28

Сегодня, когда у меня целая жизнь за спиной, я понимаю, что слишком бурно отреагировала на это известие, – пишу и смеюсь сама над собой. Я знаю огромное количество таких историй о любви и сексе, наслушалась их и от мужчин, и от женщин, – что поделать, это неуправляемые животные инстинкты. Но тогда мне сорвало крышу. Элеонора на восьмом месяце – более страшного удара Нино не мог мне нанести. Я сразу вспомнила, как неуверенно Лила переглядывалась с Кармен, как они переглядывались, будто советовались, сказать мне все или нет. Значит, Антонио выяснил и про ее беременность? И они все знали? Но почему Лила решила утаить от меня эту новость? Взяла на себя обязанность дозировать мою боль? Что-то оборвалось у меня в груди и в животе. Нино, задыхаясь от волнения, невнятно бормотал, что, забеременев, жена окончательно успокоилась, но бросить ее теперь он никак не может, а я, скрестив на груди руки, вдруг согнулась пополам от пронзившей все тело боли, не в силах не то что кричать, но даже говорить. Затем я резко выпрямилась. Дома был только Франко. Никто из безумных больных дам и безутешных певичек у нас в то время не жил, а девочек Мариароза увела на улицу, чтобы дать нам с Нино возможность вволю поругаться. Я открыла дверь и все еще слабым голосом позвала Франко. Он тут же пришел, я показала ему пальцем на Нино и прохрипела: «Выгони его отсюда».

Он его не выгнал, но жестом показал, чтобы тот молчал. Он не спрашивал, что случилось, вместо этого взял меня за запястья, постоял со мной, подождал, пока я приду в себя. Затем отвел меня на кухню, усадил на стул. Нино поплелся за нами. Я заламывала руки и сдавленно стонала. Когда Нино попытался приблизиться ко мне, я повторила: «Выгони его». Франко отвел его в сторону и спокойно произнес:

«Оставь ее в покое. Уходи». Нино послушно вышел из кухни, а я сбивчиво, поминутно умолкая, рассказала Франко, что случилось. Он слушал меня не перебивая, пока не понял, что больше у меня нет сил говорить. Тогда он в своей обычной наукообразной манере сказал, что наслаждаться тем, что есть, вместо того чтобы ждать невозможного, – не такая уж плохая привычка. Я взвилась: «Вечно эти ваши мужские оправдания! Плевать я хотела на ваши наслаждения! Хватит чушь пороть!» Он не обиделся и призвал меня оценить ситуацию трезво. «Давай порассуждаем. Этот человек врал тебе два с половиной года, говорил, что оставил жену, что между ними ничего нет, а теперь выясняется, что семь месяцев назад она от него забеременела. Это ужасно, ты права, Нино подлец. Но заметь, он же мог просто исчезнуть из твоей жизни и забыть про тебя навсегда. Подумай, зачем ему было ехать из Неаполя в Милан, целую ночь провести за рулем? Зачем он пришел сюда унижаться, каяться? Зачем ему умолять тебя не бросать его? Наверное, это что-то да значит…» – «Это значит, – завопила я, – что он врун, пустышка и ему не хватает мужества сделать выбор». Франко кивал, со всем соглашался, но потом спросил: «А что, если он действительно тебя любит и знает, что по-другому любить не сможет?»

Возможности наорать на него за то, что неожиданно встал на сторону Нино, мне не дали. Дверь открылась, на пороге появилась Мариароза. Девочки узнали Нино и, мигом забыв о днях и месяцах, когда их отец использовал его имя исключительно как ругательство, кинулись к нему. Нино заговорил с ними, Франко и Мариароза стали меня успокаивать. Как все это было сложно! Деде и Эльза громко болтали и смеялись, а Мариароза и Франко пытались привести меня в чувство при помощи рациональных аргументов. Они призывали меня подумать здраво, но сами при этом не могли сдержать волнения. Франко вопреки своему обыкновению рубить сплеча неожиданно заговорил о компромиссе. Золовка при всем сочувствии ко мне защищала Нино и – особенно – бедную Элеонору, чем сильно меня обидела, – возможно, случайно, а возможно, и с расчетом. «Не злись, – говорила она, – ну рассуди, ты ведь тоже женщина. Разве ты способна ради своего счастья погубить другую женщину?»

И так до бесконечности. Франко уговаривал меня смириться с тем, что есть, и решить, что в данных обстоятельствах будет для меня лучше; Мариароза рисовала передо мной портрет Элеоноры, брошенной с грудным ребенком на руках, и предлагала: «Попробуй с ней поговорить – вот увидишь, вы поймете друг друга, она же твое зеркальное отражение, а ты – ее». «Что за чушь они несут, – думала я. – Почему я должна выслушивать подобные глупости от людей, которые ничего не понимают и не могут понять. Лила развернулась бы и ушла – она всегда так делает. Лила сказала бы: „Ты уже наломала достаточно дров. Плюнь им в рожу и беги!“ Любимый ее выход из любой ситуации». Но мне было страшно, а болтовня Мариарозы и Франко не только не помогла мне, но запутала еще больше. Я посмотрела на Нино. Какой он был красивый и как ловко подлизывался к моим дочкам. Он привел их к нам на кухню и как ни в чем не бывало сказал, обращаясь к Мариарозе: «Тетушка, какие прекрасные у вас племянницы!» При этом он коснулся пальцами ее обнаженного колена. Я увела его из дома, и мы пошли пройтись до базилики Сант-Амброджо.

Помню, было жарко. Мы шли вдоль красной кирпичной стены, над нами кружил пух платанов. Я сказала Нино, что мне нужно время, чтобы привыкнуть обходиться без него. Он ответил, что никогда не сможет жить без меня. «Конечно, – ответила я. – Ты вообще ни с кем расстаться не в состоянии». Он твердил, что все не так, что это все обстоятельства, что он должен сохранять эти отношения ради нас, чтобы быть со мной. Я поняла, что мне его не переубедить: он видел перед собой лишь бездну и был слишком напуган. Я проводила его до машины. Прежде чем завести мотор, он спросил меня: «Что ты думаешь делать?» Я промолчала. Я не знала ответа на этот вопрос.

29

Принимать решение мне пришлось несколько недель спустя: обстоятельства вынудили. Мариарозе надо было по делам съездить в Бордо. Перед отъездом она отвела меня в сторону, чтоб никто не слышал, и завела довольно сумбурный разговор о Франко. Она просила все время ее отсутствия быть рядом с ним, потому что он в глубокой депрессии. Я и раньше догадывалась, что с Франко все непросто, но, поглощенная проблемами, не думала об этом. Теперь я наконец поняла, что Мариароза не играет с ним в добрую самаритянку, как со всеми нами, его она любит по-настоящему. Она стала ему и матерью, и сестрой, и любовницей одновременно, и вечная тревога на лице, и неестественная худоба объяснялись тем, что она боялась за него – он мог сломаться в любую минуту.

Ее не было восемь дней. С огромным трудом (голова у меня была забита другим) я присматривала за Франко, каждый вечер допоздна с ним болтала. К моей радости, вместо разговоров о политике он предпочитал рассказывать о себе или о тех днях, когда нам было так хорошо вместе. Мы вспоминали наши весенние прогулки по Пизе, вдоль Арно, он делился со мной тем, что обычно держал при себе: говорил о своем детстве, родителях, бабушках и дедушках. Он и мне давал возможность выговориться: я болтала о новом контракте с издательством, о том, что мне надо срочно садиться за новую книгу, о возможном возвращении в Неаполь, о Нино. Мне особенно нравилось, что он избегал общих рассуждений и высоких слов, предпочитая ясность мысли и иногда пугающую откровенность. В один такой вечер, когда он показался мне еще более подавленным, чем обычно, он сказал: «Если он значит для тебя больше, чем ты сама, придется тебе брать его со всем багажом: женой, детьми, дурной привычкой трахать всех баб подряд и другими мерзостями. Эх, Лену, Ленучча…» Он расстроенно покачал головой, но потом рассмеялся, поднялся с кресла, произнес туманную фразу о том, что любовь, по его мнению, кончается только тогда, когда можно без страха и отвращения вернуться к себе самому, и вышел из комнаты, неуверенно передвигая ноги, будто проверял, точно ли под ним есть пол. Не знаю почему, тем вечером мне вспомнился Паскуале – полная противоположность Франко по социальному положению, культуре, политическим взглядам. Почему-то мне подумалось, что, если бы моему старому другу удалось вернуться живым из той тьмы, что его поглотила, у него была бы именно такая походка.

Весь день Франко просидел взаперти в своей комнате. На вечер у меня была назначена встреча по работе, я постучала к нему в дверь и спросила, сможет ли он накормить ужином Деде и Эльзу. Он пообещал все сделать. Вернулась я поздно. На кухне Франко оставил ужасный беспорядок, хотя всегда за собой убирал. Я все прибрала, помыла посуду. Спала я недолго, встала в шесть. По пути в ванную, проходя мимо его комнаты, обратила внимание на пришпиленный к двери кнопкой тетрадный лист: «Лену, не пускай в комнату девочек». Сначала я подумала, что Деде с Эльзой надоели ему за эти дни или вчера вечером чем-то его рассердили, и он решил их таким образом наказать, но потом поняла, что этого не может быть: Франко обожал моих дочек и ни за что так с ними не поступил бы. Около восьми я несмело постучала в дверь. Никто не отозвался. Я постучала сильнее, осторожно приоткрыла дверь: в комнате было темно. Я позвала Франко – он не отозвался, тогда я включила свет.

Подушка и простыни были в крови, огромное черное пятно расползлось до самых его ног. Как омерзительна смерть! Здесь скажу только, что, когда я увидела его безжизненное тело, меня охватили одновременно отвращение и жалость. Я знала это тело во всех интимных подробностях, я видела этого человека счастливым, энергичным, знала, сколько книг он прочитал, сколько всего повидал в жизни. В голове не укладывалось: Франко, всегда такой живой, исполненный благородных целей и надежд, Франко – образец хороших манер, – и вдруг это ужасное зрелище. Как мог он так жестоко поступить со своей памятью, языком, умом?! Как он должен был ненавидеть себя, свое тело, свои настроения, мысли, слова, весь отвратительный вывих этого мира, заразивший его своей мерзостью!

В последующие дни мне часто вспоминалась Джузеппина, мать Паскуале и Кармен. Она тоже не смогла вынести себя и жизни, что выпала ей на долю. Но Джузеппина родилась задолго до моего рождения, а Франко был моим ровесником, и потрясение от его противоестественной смерти долго не отпускало меня. Я долго думала над оставленной им запиской. Он обращался ко мне, как бы говоря: «Не пускай сюда девочек, я не хочу, чтобы они видели меня таким, а сама заходи, ты должна меня увидеть». Я и сегодня продолжаю думать о той его двойной просьбе: одной явной, другой скрытой. После похорон, на которых собралась толпа активистов (Франко, несмотря ни на что, все знали и уважали), я пыталась сблизиться с Мариарозой, хотела поговорить с ней о нем, но она не позволила. Она совсем перестала следить за собой, ни с кем не хотела видеться, ее живой взгляд потух. Дом понемногу опустел. Она больше не видела во мне сестру и с каждым днем вела себя все более враждебно. Она или целые дни проводила в университете, или закрывалась у себя в комнате и просила ее не беспокоить. Шумные игры девочек все больше ее раздражали, но еще сильнее она злилась на меня, если я запрещала им шуметь. Вскоре я собрала чемоданы, и мы с Деде и Эльзой уехали в Неаполь.

 

Как закончить неловкий разговор

Семья

Определенное понятие вежливости требует притворяться, что идеальное общение будет продолжаться вечно. Это вздор.

Джо Пинскер

Пол Поппер / Popperfoto / Getty

18 марта 2021 г.

Сохраненные истории

Позже в этом году, если все пойдет хорошо, американцы снова будут погружены в социальные взаимодействия. В офисах и школах, на тротуарах и в кафе мы будем натыкаться друг на друга, как в 2019 году..

Возникший поток разговоров будет очень кстати. Но в этот социально подавленный момент меньше внимания уделяется неловкости и дискомфорту, которые вернутся вместе с повседневным взаимодействием. Сотрудник, который болтает, болтливый сосед в метро, ​​который мешает вам читать книгу, друг вашего друга, который надоедает вам на вечеринках, — все они очень рады видеть вас снова, и у них есть, на что вас нагнать.

Возможно, этот период до полного возобновления социальной жизни является поводом пересмотреть то, что мы хотим от разговоров и, что более важно, как мы их заканчиваем.

В связи с этим у людей плохое чувство времени. «Разговоры почти никогда не заканчивались, когда этого хотели оба собеседника», — заключили авторы исследования, опубликованного ранее в этом месяце, в котором людей спрашивали о недавних взаимодействиях с любимыми, друзьями и незнакомцами. Около двух третей из них сказали, что хотели бы, чтобы разговор закончился скорее; в среднем эта группа хотела, чтобы разговор был примерно на 25 процентов короче, сказал мне Адам Мастроянни, докторант психологии в Гарварде и соавтор исследования.

В какой-то степени кто-то обязательно покинет разговор, желая, чтобы он был короче или длиннее, просто потому, что его желание, скорее всего, будет отличаться от желания человека, с которым он разговаривает. Это то, что люди не могут контролировать, но что они могут контролировать, так это эффективное информирование о своих предпочтениях. И очень часто их нет. «Представьте, как было бы досадно, если бы друзья почти никогда не хотели есть одно и то же и почти всегда скрывали этот факт друг от друга», — пишут Мастроянни и его коллеги-исследователи. «В таких обстоятельствах друг, который любил пиццу, и друг, который любил суши, могли в конечном итоге съесть бутерброды с ливерной колбасой — часто, молча и к их взаимному огорчению».

Одна из причин, по которой люди заканчивают разговорным эквивалентом ливерной колбасы, заключается в том, что сложно одновременно делать три вещи: завершить общение, быть честным и прослыть вежливым. «У вас может не хватить словарного запаса, чтобы прекратить разговор, не почувствовав, что вы собираетесь быть грубым, поэтому вы терпите, слушая других людей, гораздо дольше, чем на самом деле хотели бы», — Роберт Фельдман, автор книги « Лжец». в «Твоя жизнь: путь к искренним отношениям ».

Без такого словаря люди часто придумывают оправдания, честные или нет, для того, чтобы уйти. На вечеринке вы можете извиниться, чтобы освежить свой напиток. На работе можно упомянуть о предстоящей встрече. Во время «счастливого часа» в Zoom, когда найти оправдания сложнее, вы можете винить в этом плохое интернет-соединение или предстоящий обед.

Эта тактика, по словам Фельдмана, перекладывает вину за прекращение разговора на обязанность, находящуюся вне чьего-либо контроля, и обычно считается вежливой. Это понятие вежливости, однако, довольно нелепо: оно требует «уважительной» причины, чтобы уйти, что в основном требует притворства, что идеальный разговор никогда не закончится.

Одним из особенно действенных способов остановить разговор является фраза «Я отпущу тебя», своего рода трюк джедая, который заслуживает некоторого расшифровки. Якобы вы сообщаете, что хотели бы, чтобы разговор продолжился, но понимаете, что у другого человека есть более важные дела. На самом деле, это способ сказать, что вы хотите закончить разговор, но сделать так, чтобы это звучало как идея другого человека. Это неискренне, но поскольку это также льстит, это социально приемлемо.

Но, возможно, мы слишком много думаем. «Каждый может быть уверен, что очень немногие люди обижаются, когда разговор заканчивается», — сказала мне Элисон Вуд Брукс, профессор Гарвардской школы бизнеса, которая ведет там курс по улучшению разговора.

Брукс считает, что конкретные оправдания менее необходимы, чем думают люди. Когда я спросил ее, как бы она порекомендовала закончить приятное общение, которое, тем не менее, длится слишком долго, она предложила что-то вроде: «Мне понравился этот разговор. У нас так много еще нужно обсудить, но я должен бежать — скоро поговорим с тобой. Пара замечаний: если вы собираетесь сказать «поговорим с вами в ближайшее время», вы должны сдержать свое обещание, даже если это будет просто дополнительный текст; если вам не понравился разговор, вам не нужно раскрывать это. Просто попрощаться и разойтись.

Мастроянни затронул связанную тему исследования разговоров, о том, как людям часто нравится общаться с теми, с кем они обычно не разговаривают часто или вообще не разговаривают, даже если они этого не ожидают. Это понимание в сочетании с наблюдением Брукса о том, что люди, как правило, спокойно относятся к окончанию разговора, дает полезный принцип для постпандемического общения: не избегайте разговоров, но также не стесняйтесь отрываться от них, когда у вас заканчиваются вещи, чтобы говорить о.

Чтобы прислушаться к этому совету, Брукс призывает людей экспериментировать с различными тактиками и находить то, что она называет своей «зоной комфорта для уверенного выхода». Когда я буду готовиться к большему количеству социальных взаимодействий в конце этого года, я буду искать свое.

Как прекратить разговор, не навредив отношениям

Представьте себе: у вас изнурительный разговор с большой семьей. Кажется, что нет простого или естественного пути к отступлению, но вам нужно уйти, чтобы сохранить рассудок. Вы знаете, что прекращение разговора может повредить отношениям. Что вы делаете?

Вы можете захотеть прекратить разговор по нескольким причинам:

• Тема слишком спорная, и потенциально не стоит разрушать отношения. (Религия, политика, социальная справедливость, мораль, воспитание детей и т. д.)
• Это стало слишком личным. (Нерешенные проблемы, вещи, которыми вы не хотите делиться, темы, по которым вы не согласны, как вы живете и т. д.)
• Просто пора двигаться дальше. У вас есть другие обязательства или люди, с которыми можно поговорить.
• Разговор похож на сплетни.
• Ваша история с этим человеком наводит вас на мысль, что эта беседа добром не кончится.
• Вы не чувствуете себя в состоянии говорить на эту тему.

Я уверен, что вы можете придумать множество причин, по которым вы хотели бы или должны были прекратить разговор.

Если вы похожи на меня, вы усердно работаете, чтобы не причинить вред другим, и иногда в конечном итоге говорите слишком долго и тратите время впустую. Это может привести к обиде или просто к потере интереса к отношениям, потому что вы надеетесь, что не столкнетесь с этим человеком. Почему? Потому что вы знаете, что разговор будет продолжаться, продолжаться и продолжаться, если вы это сделаете.

Но, может быть, вы похожи на некоторых моих друзей, которые могут быть слишком прямолинейными. Им все равно, если они задели ваши чувства. Поэтому они могут сказать:

« У меня нет времени на все это. Поговорим позже.»

«Я не собираюсь с вами разговаривать».

«Я знал лучше, чем пытаться поговорить с вами об этом».

Допустим, вы хотите изящно поклониться, но не знаете, как это сделать. Все, что вы знаете, это то, что вы хотите прекратить разговор

, не задев отношения или чьи-то чувства.

Но сначала вам следует обдумать одну важную вещь: «Почему прекращение разговора может повредить отношениям?»

Знание «правильного» ответа на этот вопрос может быть не так важно, как рассмотрение возможностей.

Будет ли человек чувствовать себя отвергнутым? Уволен?

Это о потере контроля?

Размышление о том, как и почему прекращение разговора может повредить отношениям, может помочь вам заканчивать разговор с сочувствием. Это также может показать, что вы заботитесь о человеке и отношениях.

Помните, что все ситуации и отношения разные. Культура отношений часто диктует, что является наиболее эффективным. Вот несколько идей, с которых можно начать.

Подготовка к прекращению разговора

• Позвольте другим высказать свое мнение и высказать свои мысли. Не поддавайтесь необходимости прерывать других, чтобы выразить свое опровержение или мнение.
• Собственная потребность выйти из разговора.
• Будьте уверены в своих разговорных границах (и почему они у вас есть).
• Цените отношения выше разговора.

Если вы хотите выйти из разговора, вы можете начать с:

«То, что вы сказали, заставляет задуматься. Я действительно ценю эти отношения, и я не хочу, чтобы вы думали, что я просто пытаюсь отмахнуться от вас или ваших мыслей, однако…» 

Эти слова означают, что вы их слышали и что вы цените отношения. Это также показывает эмпатию . :.

Причина окончания разговора может определить то, что вы скажете дальше.

Вы заканчиваете разговор, потому что…

• У вас есть что-то еще, что вам нужно сделать?
• Это слишком эмоционально?
• Спорная тема?
• Вы не чувствуете, что вас услышали?
• __________ ? Заполните пропуск

Если да, вы можете закончить заявление словами:

«…У меня есть предварительное обязательство, и я не хочу проявлять неуважение к людям».

«…этот разговор больше, чем я готов прямо сейчас. Вы уважаете мое желание поговорить о чем-то другом?

«… такой разговор редко заканчивается хорошо. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?» (Полезно иметь другую тему в заднем кармане.)

«…мы можем поговорить об этом, когда я буду в лучшем положении?»

Правда в том, что даже если вы делаете все, что в ваших силах, чтобы быть честным, чутким и добрым, другой человек все равно может чувствовать себя обиженным.