Трансгендерный мужчина: Транс-мужчины об опыте гендерного перехода — Нож
Транс-мужчины об опыте гендерного перехода — Нож
Транс-мужчины об опыте гендерного перехода — НожЛюди, которые совершают трансгендерный переход, делают для себя удивительные открытия. Например, если ты мужчина-афроамериканец, то тебе опасно вызывать полицию и ходить по улице в мешковатой одежде. Если до перехода ты была в самом низу семейной и рабочей иерархии — то теперь тебя слушают, как мужчину. Washington Post опубликовал четыре истории трансгендерных мужчин.
ПоделитьсяРепостнутьТвитнуть
В 1990-х годах покойный нейробиолог из Стэнфорда Бен Баррес совершил переход из женщины в мужчину. Ему тогда было около сорока лет и он находился в середине своего карьерного пути. Впоследствии Баррес отмечал резкие перемены, произошедшие в его профессиональной жизни: после того, как он стал мужчиной, его идеи начали воспринимать серьезнее, он мог закончить предложение без того, чтобы его прерывал другой мужчина. А один коллега, который не был в курсе его перехода, даже заявил, что исследования Барреса «намного более качественные, чем у его сестры».
В последние годы многие клиники отмечают рост числа людей, желающих совершить гендерный переход. Исследования показывают, что количество людей, называющих себя трансгендерами, за последние десять лет возросло. Такие знаковые события, как переход Кейтлин Дженнер, спор о публичных туалетах и вышедший на Amazon сериал «Очевидное» также обеспечили данной теме большее внимание в политическом и культурном дискурсах.
Но, глядя на человека, не всегда можно понять, что он совершил переход — особенно если речь идет о переходе из женщины в мужчину.
«В случае с трансгендерными мужчинами все довольно просто: они начинают принимать тестостерон и их тело меняется, — говорит Джошуа Сейфер, исполнительный директор Центра трансгендерной медицины и хирургии при медицинском центре Маунт-Синай. — В течение полугода или года у них появляются волосы на теле, кожа приобретает красноватый оттенок, меняется запах тела, а голос становится ниже. Трансгендерные мужчины приходят на новую работу, а их начальник даже не догадывается, что они трансгендеры».
Для трансгендерных женщин переход не так легок. Они крупнее, чем женщины в среднем, и зачастую кажутся мужеподобными. По словам Сейфера, подобные вещи трудно изменить гормональной терапией.
Мы поговорили с четырьмя мужчинами, которые совершили переход в зрелом возрасте, чтобы жить в теле, в котором им комфортнее. Их опыт показывает, что пропасть между отношением к мужчинам и женщинам в обществе по-прежнему огромна. Благодаря тому, что каждый из них имеет разную расовую и этническую принадлежность, их истории раскрывают неожиданные подробности восприятия полов в нашем обществе.
Тристан Коттен, 50 лет, Беркли, штат КалифорнияПрофессор гендерных исследований в Университете штата Калифорния в округе Станисло и редактор издательства Transgress Press, печатающего книги о жизни трансгендеров. Совершил переход в 2008 году.
Жизнь афроамериканского мужчины — не сахар. Из-за расизма вообще и со стороны полицейских в частности, я не чувствую себя в безопасности и не могу свободно ходить всюду, где хочу.
Я ложусь на землю, он обыскивает меня. Когда все закончилось, я спросил его: «В чем было дело?», а он ответил: «Ты двигался как-то странно». Позже мне говорили: «Да ты с ума сошел. Никогда не звони в полицию».
Теперь меня намного чаще останавливает дорожная полиция. За первые два года после перехода меня остановили больше раз, чем за предыдущие двадцать лет. Раньше, даже когда меня останавливали за настоящие нарушения, вроде превышения скорости, меня опускали.
Однажды в Атланте мы с полицейским говорили о команде «Атланта Брэйвз». Теперь же мне первым делом задают два вопроса: «В машине есть оружие?» и «Находитесь ли вы на условно-досрочном или испытательном сроке?»
Расовая принадлежность — это фактор, влияющий на решение людей о переходе. Я провел этнографическое исследование среди трансгендерных мужчин и обнаружил, что среди афроамериканцев и латиноамериканцев 96% хотят лечь под нож (То есть совершить хирургическую коррекцию пола, а не только пройти гормональную терапию. — Прим. ред.), по сравнению с лишь 45% белых. Во время обыска станет очевидно, есть ли у вас пенис. И если вас задержали за неаккуратное вождение или курение травы, будет только хуже, если окажется, что вы трансгендер.
Кроме того, у мужчин есть методы борьбы с сексизмом и гендерным неравенством, о которых я не знал, будучи женщиной. Через пару лет после перехода у меня была студентка, которая преследовала меня, засыпая письмами и сообщениями. Мой научный руководитель и декан — обе женщины — лишь посмеялись надо мной.
Это продолжалось более полугода.
Именно в том году я должен был получить постоянную должность в университете. Было страшновато. Я опасался, что если не отвечу на знаки внимания этой студентки, она заявит, что я изнасиловал ее. Мне казалось, что никто не воспринимает мою проблему всерьез.
Я прежде уже имел дело с домогательствами в другом университете. Но тогда я еще был женщиной, и реакция была незамедлительной: полицейские сопровождали меня на работу и с работы. Мне казалось, что если бы я все еще был в моем прежнем теле, то получил бы больше поддержки.С тех пор, как я стал чернокожим мужчиной, я также начал по-другому передвигаться. Раньше я бежал, чтобы успеть на автобус. Теперь я хожу медленно. Даже если я опаздываю, то не спешу. Я вообще стараюсь не делать резких движений, особенно в аэропортах, на вокзалах и в других общественных местах.
Я избегаю контактов с незнакомыми белыми людьми, особенно женщинами. Заприметив меня, белые женщины, как правило, крепче сжимают свои сумочки и переходят на другую сторону улицы.
Хоть мне и нравится городской стиль, я перестал носить мешковатые толстовки и джинсы. Теперь я ношу узкие штаны и свитера, чтобы никто не подумал, будто я краду кошельки и перепрыгиваю через турникеты. Чем я незаметнее, тем больше у меня шансов выжить.
Но это помогает не всегда. На работе я целыми днями сижу за столом, поэтому стараюсь использовать любую возможность, чтобы потренироваться.
Однажды я пошел на почту, чтобы отправить книги, и надел 18-килограммовый жилет-утяжелитель. Возле меня остановилась полицейская машина. Я был в наушниках и не знал, что они обращаются ко мне. Затем я вдруг увидел над собой вертолет.Теперь я понимаю, почему люди убегают от полиции. Если убежать, то, по крайней мере, больше шансов выжить. И неважно, что ты ничего не сделал. Дело было в Эмеривилле, одном из самых обеспеченных городов северной Калифорнии, где охрана повсюду. Кто-то увидел, как я иду на почту, и сообщил в полицию, что по улице идет мусульманин с поясом смертника.
Вызов принял белый полицейский, который рассмеялся и сказал: «Кажется, я знаю, что это такое. Это жилет-утяжелитель».
Это не только унизительно, но и порождает постоянное чувство тревоги. Прежде, если я не мог найти дорогу, то справлялся у полицейского. Теперь я так больше не делаю. Я много хожу пешком. И если я когда-нибудь увижу труп, то просто пройду мимо. Я больше никогда не позвоню в полицию.
Читайте также
Не навреди. Что такое гендерная дисфория и к чему может привести прием гормонов в раннем возрасте
Зандер Киг, 52 года, Сан-ДиегоБывший сотрудник береговой охраны. Работает в Военно-морском медицинском центре Сан-Диего. Редактирует антологии, посвященные мужчинам-трансгендерам. Начал переход в 2005 году.
До перехода я был радикальной феминисткой. Я заявлял о своих взглядах часто, громко и уверенно. Более того, мои высказывания поощрялись. Теперь же, когда я говорю, мне нередко прямо или косвенно дают понять, что я занимаюсь «менсплейнингом», «тяну одеяло на себя» или «использую свое привилегированное положение как белый мужчина-гетеросексуал».
На самом же деле я мексикано-американец в первом поколении, мужчина-трансгендер и по-прежнему состою в браке с женщиной, с которой я был до перехода.
Я много узнал о мужчинах благодаря дружбе с ними, чтению написанных ими книг и статей и общению с коллегами мужского пола.
Социальная работа считается женским делом, ведь в США женщины составляют 80% всех представителей этой профессии. Сейчас я работаю исключительно с женщинами, но на моей предыдущей должности, где я помогал бездомным ветеранам, страдающим от алко- или наркозависимости и психических расстройств, я был одним из нескольких мужчин среди десятков женщин.
Многочисленные исследования показывают, что жизненные события, заболевания и семейные обстоятельства влияют на мужчин и женщин по-разному.
Я заметил, что мужчины стали относиться ко мне более по-товарищески, встречая меня на улице. В то же время женщины ожидают, что я буду им уступать — например позволять им говорить или садиться первыми. Как лесбиянку и феминистку в прошлом, меня возмущает желание некоторых женщин, чтобы я, будучи мужчиной, обращался с ними каким-то особенным образом. Это идет вразрез с моим убеждением о том, что женщины — полноценные существа, которые не нуждаются в уступках от мужчин.
При этом меня шокировало то, насколько меньше доброты и сочувствия я стал получать. Мне кажется, что теперь я сам по себе. Помимо моей семьи и близких друзей, никто не интересуется моим благополучием.
Я отчетливо помню момент, когда вдруг осознал эту разницу.
Я помню, как оказывался в аналогичных ситуациях до перехода. Когда мужчина говорил или делал что-то оскорбительное, я всегда мог рассчитывать на солидарность со стороны других женщин. Мы обменивались взглядами, закатывали глаза или возмущались вслух. Не знаю, почему никто из мужчин не отреагировал на ситуацию, но на меня это произвело огромное впечатление.
Креативный директор в рекламном агентстве, оратор и автор автобиографической книги «Яйца: Ничто не достается даром».
Совершил переход в возрасте 26 лет.
Совершил переход в возрасте 26 лет.Когда я начал переход в 26 лет, мне очень помогли парни с работы. До этого, если я сталкивался в коридоре с коллегой-женщиной, она спрашивала: «Ну, как дела?», а я отвечал: «Я только что с совещания с клиентом. Он забраковал все мои идеи, так что теперь мне нужно делать все заново. А у тебя что?» И она рассказывала мне свою историю.
Теперь, будучи мужчиной, я сталкиваюсь с коллегой-мужчиной, он спрашивает: «Как дела?», я начинаю рассказывать о том, как складывается мой день, а он уже на другом конце коридора. Сначала я подумал, что это очень невежливо. На второй раз я решил быть кратким. А на третий осознал, что нужно просто кивнуть головой и идти дальше.
Креативный отдел состоит преимущественно из мужчин. Меня сразу приняли за своего. Я учился, наблюдая за окружающими и корректируя свое поведение. Я сразу заметил, что если мужчины хотят заказ, повышение или надбавку, то прямо просят об этом. Это стало для меня неожиданностью.
Когда я был женщиной, мне казалось, что это невежливо и даже неприемлемо. Но, увидев, как это делают другие, я решил, что если буду чего-то заслуживать, то тоже об этом попрошу. Благодаря этому я приобрел уверенность в себе и взял карьеру в свои руки.
В то же время оказалось, что другие придерживали для меня дверь только из-за того, что я был женщиной, а не из вежливости, как мне казалось раньше. И не только мужчины, но и женщины тоже. Я понял это, когда, став мужчиной, впервые вышел из дому, и женщина, вошедшая в универмаг передо мной, отпустила дверь, и та захлопнулась у меня перед носом. Я не ожидал такого и с ходу врезался в дверь лицом.
В процессе социального перехода стараешься стать своим, поэтому расстраиваешься, когда тебе напоминают о том, что ты не такой, как остальные. Скажем, ожидается, что я буду знать все о спорте. Мне нравится спорт, но я не увлекаюсь им, как большинство парней. Например, я люблю смотреть футбол, но я никогда им не занимался, поэтому многого не знаю.
Помню, как через три года после перехода меня впервые попросили быть шафером на свадьбе. Когда я фотографировался с остальными парнями, один из них вдруг скомандовал: «Занять позицию, как в футболе!» Все мгновенно присели, как игроки нападения, а я не понимал, что происходит, так как никогда не играл. Я попытался скопировать их позу, но на фото я выгляжу нелепо.
Из-за гормонов я стал более нетерпеливым. Раньше всем моим подругам нравилось, что я умею слушать. После гормональной терапии они сразу же сообщили мне, что я перестал быть внимательным.Вот пример: я еду вместе с одной из моих лучших подруг, Бет, и спрашиваю ее: «Твоя сестра будет обедать вместе с нами?» Спустя десять минут она все еще говорит, а я по-прежнему не знаю, присоединится к нам ее сестра или нет. В итоге я не выдержал: «ПРИДЕТ ОНА ИЛИ НЕТ?» А Бет в ответ: «Знаешь, раньше тебе нравилось слушать предысторию. Многие из нас заметили, что ты последнее время стал очень нетерпеливым, и мы считаем, что во всем виноват чертов тестостерон!»
Отчасти поведение мужчин действительно продиктовано гормонами.
Вместо того, чтобы выслушивать женщину, рассказывающую о своей проблеме, и сочувственно кивать головой, я бы сейчас сделал то же, что и любой парень — перебил и предложил решение, чтобы закрыть тему. Но я работаю над собой.
Меня часто спрашивают, помог ли мне переход стать более успешным в профессиональном плане. Да, помог — но не так, как можно было бы подумать. Став мужчиной, я наконец почувствовал себя комфортно в своем теле и поэтому стал увереннее в себе. Я стал более прямолинейным: теперь я сразу перехожу к делу, не извиняюсь перед тем как что-то сказать, не хожу вокруг да около и не любезничаю как прежде. Я начал открыто высказывать свое мнение на совещаниях и перестал выражать свои мысли в вопросительной форме. Я начал прямо заявлять о том, чего хочу, вместо того, чтобы делать намеки и надеяться, что другие прочтут между строк. Я перестал быть застенчивым. Проводя презентации, я стал более интересным и забавным. Но не потому что я теперь мужчина, а потому что я наконец-то счастлив.
Менеджер проектов в онлайн-магазине товаров для дома Wayfair. Алекс сейчас в процессе перехода. После окончания колледжа он перенес операцию на груди, а весной начал принимать тестостерон.
В китайской культуре принято выполнять волю своих родителей и оставаться в пределах традиционных гендерных ролей. Но я вырос в США, поэтому имел возможность исследовать свою индивидуальность и гендерную идентичность. В пятнадцать лет я посещал школу для девочек, в которой все обязаны были носить юбки. Но я чувствовал, что отличаюсь от своих сверстниц. Примерно в то же время с нами стал жить дедушка, в то время уже очень старый. Он придерживался традиционных взглядов и был очень консервативным. Я не мог коротко стричься и одеваться так, как хотел, потому что боялся расстроить его или испортить его последние впечатления обо мне.
Я беспокоюсь, что из-за этого мне будет труднее выглядеть мужчиной. Когда люди впервые встречают меня, то часто считают женоподобным.Мой голос становится ниже. Последнее время я начал замечать разницу в том, как меня воспринимают окружающие. Я пытаюсь уравновесить воспоминания о том, как мужчины подавляли меня, с преимуществами, которые приобретаешь, будучи мужчиной. Проводя совещания, я специально беру паузы, чтобы дать возможность другим высказаться или задать вопрос.
Теперь у меня есть авторитет. Люди смотрят на меня и ожидают, что у меня есть ответы на все вопросы, хотя это не так. Однажды я был на совещании, в котором участвовало сорок человек, в том числе женщина, занимающая более высокую должность. И все равно меня спрашивали: «Алекс, а что ты думаешь? У тебя наверняка есть идеи». После совещания я подошел к ней и сказал: «Это было несправедливо. Твоя команда сделала больше, чем моя».
Из-за этой ситуации я почувствовал себя неловко и вспомнил, как сам оказывался в таком же положении и не получал признания за свою работу.
Когда люди воспринимали меня как женщину, то часто отвечали мне в расплывчатой или уклончивой манере. Однажды мне даже сказали: «Попробуй загуглить, и узнаешь». Но теперь люди дают мне прямые и точные ответы, даже если для этого им приходится навести справки.
Иногда я сожалею о том, что не рассказал дедушке перед его смертью о том, кто я на самом деле. Интересно, как изменились бы наши отношения тогда и продолжил бы он и дальше считать меня своим внуком.
В китайской культуре мужчины считаются более важными, чем женщины. Прежде я был младшей внучкой, то есть наименее важным членом семьи. Теперь я старший внук.Возможно, ожидания деда изменились бы, и он попытался бы привить мне традиционные ценности, вроде трудолюбия и заботы о старших. Но, хоть он никогда и не увидел во мне мужчину, я все равно их выработал.
Трудности перехода — Такие дела
Как не потерять пакер, испугать уролога и таможенника и не ошибиться с выбором имени: трансгендерные мужчины и женщины рассказывают о разных аспектах своей жизни – от смешных до печальных
Трансгендерные люди по-прежнему часто становятся жертвами стереотипов и фобий, возникающих в основном от незнания.
В связи с этим «Такие дела» попросили транс-людей ответить на самые очевидные и в то же время неловкие вопросы. О спорах с врачами, выборе имени, принятии близких и поисках гениталий мечты на порносайтах рассказывают: Максим (37 лет, трансгендерный мужчина, пол, приписанный при рождении, — женский), Степан (28 лет, партнер Максима, трансгендерный мужчина, пол, приписанный при рождении, — женский) и Катя (36 лет, трансгендерная женщина, пол, приписанный при рождении, — мужской). Иллюстрации к этому материалу также сделали трансгендерные художники.
Гормональная терапия
Понятия «смена пола» не существует. Есть трансгендерный переход — это набор действий, которые человек предпринимает, чтобы приблизить внутреннее ощущение пола к внешнему. Переход может включать смену документов, прием гормональной терапии, изменения во внешности и одежде, одну или несколько операций на груди или гениталиях. Какой набор из этих действий выполнить, каждый решает самостоятельно.
Многие начинают принимать гормональную терапию: для транс-женщин — эстроген, для транс-мужчин — тестостерон. После терапии их тела меняются, причем некоторые изменения сохраняются, даже если перестать принимать гормоны. Например, транс-мужчины могут забеременеть, если перестанут принимать тестостерон, а яичники не успели утратить свою функцию.
Степан: Из-за тестостерона появляются волосы на теле и на лице, пропадают месячные. Растут мышцы, голос становится ниже. Перераспределяется жир на теле, плечи и спина становятся шире. Нос отрастает, жир на лице тоже перераспределяется. Цвет лица меняется — становится краснее. Давление повышается. Меняется запах тела. У многих выпадают волосы на голове, у меня тоже, и я всячески с этим боролся.
Катя: На эстрогене, наоборот, становишься слабее. До перехода я занималась пауэрлифтингом, а после я, конечно, не могла столько поднять, как раньше. Рельефность мышц пропала, тело стало более плавным. Появился целлюлит! Цвет лица стал более бледным, зеленоватым, как у цисгендерных женщин.
Вены на руках исчезли.
Степан: А у транс-мужчин, наоборот, вены появляются. Когда я начал переход, больше бороды и волос на теле я как раз ждал вен на руках. Подходил к зеркалу и проверял, достаточно ли они видны, и расстраивался. А потом случайно в автобусе сравнил свою руку и руку соседнего по поручню мужчины и понял, что вены у нас торчат одинаково, жутко обрадовался. Вот оно, счастье, наступило.
Максим: Когда начинаешь принимать тестостерон, вырастает маленький член. Универсального слова для этого органа нет, поэтому трансгендерные мужчины так его и называют. Есть всякие сленговые названия внутри сообщества типа «мини-член» и «наночлен».
Степан: Член начинает отрастать практически сразу, прямо с первого-второго укола. И у него бывает эрекция. Растет он где-то год, а потом перестает. Многие используют помпы и специальные тестостероновые кремы для роста — говорят, помогает. Кто-то его вообще оттягивает. Я всего этого не делал, мне и так нормально.
Максим: На тестостероне становишься спокойнее. До перехода меня часто метало во все стороны, что-то легко могло вывести из себя, обидеть. Меня это жутко расстраивало, казалось, эмоции контролируют меня, а не я их. А сейчас я осознаю их все, но они как бы не имеют такой интенсивности, как раньше. И это прекрасно.
Катя: Когда я начала переход, я научилась плакать. Раньше я просто не умела этого делать, жила в концепции «мужчины не плачут» и чувствовала два варианта: «нормально» или «бить морду». А тут открылся дивный новый мир эмоций: радость, эйфория, восторг, грусть, печаль, тоска, меланхолия, истерики, слезы. Сейчас я уже к этому привыкла, а поначалу прямо была в восторге от этого. Правда, это иногда мешает. Раньше, до перехода, мне нужно было сильно сдерживаться, чтобы не лезть в драку и не взрываться, а с приемом эстрогена, наоборот, пришлось сдерживаться, чтобы не расплакаться на совещаниях, не обижаться, не трястись. Еще я теперь по полтора часа могу болтать с подругами по телефону и обсуждать все подряд.
Информации ноль, зато какой кайф!
Операции
Не существует и «операций по смене пола» — есть набор из нескольких операций на груди и гениталиях. Транс-мужчины могут делать мастэктомию (удаление молочных желез), гистерэктомию (удаление матки), овариэктомию (удаление яичников), аднексэктомию (удаление придатков матки), вагинэктомию (удаление влагалища) и фаллопластику (реконструкцию пениса). Транс-женщины могут делать пластику груди, вагинопластику или пенэктомию (удаление пениса). Что из этого выбрать, каждый человек решает сам.
Максим: Не все транс-мужчины удаляют матку и яичники. Но если есть риск онкологических заболеваний, тестостерон может их стимулировать, поэтому перед началом гормональной терапии рекомендуется пройти обследование. Мне было не принципиально, что у меня внутри, но как раз из-за онкорисков я все удалил. Большинство транс-мужчин, я в их числе, не делают фаллопластику — это сложная и дорогая операция в несколько этапов, и результат, мягко говоря, сомнительный: функционально член все равно не особо рабочий получается.
Специальной помпой нужно надувать и сдувать, раз в несколько лет менять протезы. Раньше больше людей делали фаллопластику, потому что считалось, что переход должен обязательно состоять из всего набора: гормоны, мастэктомия, гениталии. Типа без этого ты не настоящий мужик. Сейчас люди более свободно подходят к вопросу.
Катя: Операцию делала в Таиланде, это стоило 10 тысяч долларов. Потом еще месяц я провела в клинике. Перед операцией мы с доктором обсуждали, как будет выглядеть моя вульва, и он сказал поискать в интернете желаемый вариант и прислать ему. Пришлось искать на порносайтах. Потом видела в своей больничной карте, как эта фотография там распечатана на листе А4, было очень смешно. Видимо, с этого и ваял. Сваял отлично, я была счастлива. В голом виде не отличишь, но главное — сохранились все ощущения. Это своего рода удача, потому что на чувствительность никто никогда не дает гарантию.
Чтобы ткани неовлагалища не заросли, нужно делать бужирование, то есть растягивать его.
Сначала каждый день, сейчас, спустя полтора года, — раз в неделю. Но самое ужасное после операции в том, что месяца три надо было ходить с прокладками, пока заживают швы и мажешь всякими мазями. И это адский ад! Натирает, неудобно, все время съезжает, жуткая вещь — бедные женщины.
Имя
Единственное, что делают практически все трансгендерные люди, — меняют имя. Иногда и фамилию, и отчество, если они напоминают им о семье, где их не принимают. Большинство не называет вслух свое прошлое имя, потому что оно связано с тем гендером, с которым они себя не ассоциировали. Называть транс-человека старым именем — дэднейминг (от английского dead name — «мертвое имя») — считается некорректным. Как и говорить о человеке не в том роде, к которому он относит себя сам, — это называется мисгендеринг.
Максим: Для транс-человека каждое упоминание своего прошлого имени связано с травмой. Пример: представьте, что женщину в прошлом году изнасиловали. И каждый раз, когда вы о ней говорите, вы прибавляете фразу «изнасилованная в прошлом году»: «Лена, изнасилованная в прошлом году, пошла в магазин», «Лена, изнасилованная в прошлом году, завела собаку».
Дэднейминг транс-людьми воспринимается именно так.
Катя: Мне всегда нравилось имя Катя, оно нравится мне во всех вариантах: Екатерина, Kate, Катя. Я выбрала его еще давно, когда регистрировалась на форуме кроссдрессеров. И уже до перехода внутри себя так называла.
Степан: Я выбрал себе мужское имя, поменял документы, а потом понял, что не могу ассоциировать себя с этим именем: оно мне не подходит, это не я. Я попросил всех знакомых больше не называть меня им, и какое-то время меня звали «наш безымянный друг». Потом я определился с именем Степан, снова поехал в родной город и по второму кругу поменял все документы.
Документы
Большинство транс-людей меняют документы, чтобы соответствовать своему полу и не сталкиваться с необходимостью что-то кому-то объяснять. Но некоторые не меняют.
Катя: Я не меняла документы и не собираюсь — в паспорте у меня мужское имя и мужской пол. Особых неудобств я не испытываю, хотя на таможне обычно придираются.
В загранпаспорте у меня старая фотография, еще до перехода, при этом мои визы — летопись моего перехода: чем новее, тем женственнее в них фотографии. Мне часто говорят: «Это не ваш паспорт». Я отвечаю, что мой. Просят показать внутренний паспорт, я показываю — в нем я уже похожа на себя, и от меня отстают.
Максим: Мы со Степаном документы меняли, и, соответственно, проблем никаких с паспортом нет. У меня вообще ощущение, что в Пулково к транс-людям уже привыкли, нас же тут много. В Москве с этим сложнее.
Одежда и косметика
Максим: До перехода мне казалось, что вся женская одежда ужасна, а мужская — стильная. А после перехода наоборот: иногда захожу в женский отдел и завидую блесткам и стразам, а иногда и покупаю себе майки с розами.
Степан: После перехода мне иногда хотелось пользоваться косметикой, есть классные тени волшебных цветов. Но куда я пойду накрашенный — меня просто побьют. Что касается недекоративной косметики типа шампуня или крема, то почему-то мне перестала подходить женская.
Это печально, потому что мужские средства дороже, и выбор их сильно меньше. Недавно я стал пользоваться кремом от морщин, потому что начал замечать, что кожа портится и я старею.
Катя: Еще до перехода я втайне от жены надевала ее платья и красилась, потом начала ходить в клубы. Был период, когда я покупала жене одежду и нижнее белье, — я знала все мерки вплоть до сантиметра и всегда точно попадала в размер. Тогда, внутри зная, что я покупаю одежду жене, мне было абсолютно спокойно ходить в женские отделы. Но пойти туда уже после перехода и выбирать одежду для себя было прямо страшно — такой парадокс. Но я быстро заново привыкла. Первые два года после перехода я одевалась очень женственно, даже на пляже красилась: заходила в воду и снова красилась, и так по несколько раз в день. Потом меня отпустило, и сейчас я все больше одеваюсь просто: джинсы, тушь, иногда каблуки. Ну и волосы всегда длинные.
Секс
У транс-людей не существует каких-то общих или универсальных сексуальных практик.
Как и цисгендерные (люди, у которых совпадают пол, приписанный при рождении, тело и собственное восприятие. — Прим. ТД), они занимаются сексом с людьми разных гендеров и разными способами. Трансгендерные люди могут быть любой сексуальной ориентации. Она может остаться такой же, как и до перехода, а может меняться с течением жизни.
Катя: После операции секс стал офигенным. Свой первый оргазм я получила вообще на десятый день после операции, во время бужирования. Абсолютно случайно, в процедурной. Вошла медсестра, я вся пунцовая и часто дышу, она думала, что со мной что-то не так, еле убедила ее, что все нормально.
После перехода я себя ощущала как лесбиянка и меня привлекали женщины. Сейчас я себя вообще никак не называю. Для меня секс — это прежде всего про душу, про эмоциональную связь, мне истории на одну ночь не интересны. Получается, что раньше я была «нормальным мужиком», а сейчас стала дважды «извращенкой»: во-первых, транс-женщиной, во-вторых, лесбиянкой. При том что мне как нравились женщины, так и продолжают нравиться.
Максим: Когда начинаешь гормональную терапию — это как второй переходный возраст. Вроде ты уже взрослый тридцатилетний человек, с опытом и умом, а начинаешь вести себя как подросток. Меня, например, все время штормило, хотелось секса со всеми, что я, в общем, и делал. После перехода я стал выглядеть вполне маскулинно (мужественно. — Прим. ТД) и презентовал себя как гей, то есть знакомился и спал с мужчинами.
Степан: А я весь «новый пубертат» просидел на одном месте, не выходя из комнаты, и это уберегло меня от многих спонтанных решений. Сначала я думал, что я гетеросексуален: мне нравились девушки, чем женственнее, тем лучше. А потом, наверное на второй год гормональной терапии, что-то начало меняться, и в моей жизни появился Максим.
Бассейн, раздевалка, туалет
Трансгендерным людям непросто посещать эти и аналогичные места, так как их тела не всегда и не полностью соответствуют общепринятым стереотипам.
Максим: Многие трансмаскулинные люди носят пакеры.
Пакер — это силиконовая имитация члена, которую вставляют в трусы. Его еще называют «обманка», но мне не очень нравится это слово, как будто мы кого-то обманываем, а он не для этого. Он для психологического комфорта, потому что многие испытывают дисфорию, то есть недовольны своим телом. Он также нужен, чтобы внешне соответствовать гендерной норме. Пакер носят в бассейн, на пляж и просто под одежду.
Обычный пакер — это просто силиконовая имитация, у меня такая. Есть pack and piss, через него можно писать стоя. Есть pack and play, он также играет роль секс-игрушки. Есть вообще pack and piss and play, то есть все в одном. И бывает еще realistic — они очень реалистичны, стоят бешеных денег и даже приклеиваются к коже. Я очень долго ходил с пакером и дома — дисфория по поводу своего тела была настолько сильна, что мне хотелось, чтобы он все время был. Потом перестал, мне стало все равно.
У нас в России есть умельцы, которые делают их на дому. Можно заказать из Европы, но это дорого.
Можно из Америки, там сами пакеры дешевле, но доставка еще дороже. Когда кто-то из наших едет в Америку, все заказывают ему пакеры. Там они по 10—15 долларов и самые разнообразные, а у нас они по 6—7 тысяч. Потом этот человек везет чемодан х**в, и это всегда вызывает интерес на досмотре.
Степан: С пакером могут случаться разные казусы: если белье слишком свободное, он может провалиться через штанину, перевернуться или вообще уплыть куда-то вбок. Еще когда снимаешь трусы, он иногда предательски выпрыгивает. Это вообще моя фобия — что я в кабинке туалета буду снимать трусы, а он выпадет и укатится по полу в соседнюю кабинку или за ее пределы. И что тогда делать?
Мы когда-то ходили в один бассейн с очень условными перегородками в душевых. Поначалу было очень стремно: нужно было как-то извернуться, чтобы снять трусы, надеть плавки, вставить пакер и при этом еще полотенцем прикрыться. В общем, не хватало третьей руки. А потом мы поняли, что никто не смотрит. Просто поворачиваешься задом и моешься спокойно.
Вообще, у окружающих нет привычки смотреть на гениталии друг друга — среди мужчин это не принято, а то вдруг подумают, что ты гей. Это сильно облегчает положение.
Максим: Другое дело, если это компания знакомых: там могут и смотреть, и мериться письками. Среди трансмаскулинных людей это вообще отдельное развлечение, особенно если все выпили, — сравнивать результаты мастэктомии и мериться тем, что отросло.
Врачи
Максим: Я всегда хожу по врачам по ОМС, это моя принципиальная позиция. Как-то меня направили в нейрохирургию, у меня была проблема с межпозвоночным диском, и перед операцией я им сразу рассказал про свою трансгендерность. Они были очень деликатны, отвели меня в самый дальний угол и начали говорить, что во время операции может возникнуть необходимость поставить мочевой катетер, и долго мялись, как бы спросить, как у меня там все устроено. Они еще и извинялись долго. Катетер, кстати, так и не поставили — испугались, видимо. Но это скорее исключение.
Как-то я пришел в кожвендиспансер. Там разные кабинеты для мужчин и женщин, и меня, разумеется, отправили в мужской — по паспорту. Я объяснил венерологу свои телесные особенности, он сказал, что ничем помочь не может, и отправил меня в женский кабинет. Я сел в женскую очередь, вышла пожилая женщина-врач и начала меня выгонять. В итоге мы вместе пошли в мужской кабинет, и там они начали друг на друга орать. Он кричал: «Как я его приму, у него вагина, а у меня нет смотровой?!» А она ему в ответ: «А у меня там женщины раздеваются, как я его приму?!» Потом до них дошло, и они хором сказали: «О, направим его к Наталье Ивановне, у нее отдельная смотровая». Вдвоем на весь коридор говорили этой Наталье Ивановне про вагину и все такое. Потом хором охали, что за 35 лет такого не видели. Конечно, и не увидят — никто к ним не пойдет, пока они так принимают.
Катя: Я как-то пришла к урологу после перехода, вся такая в юбочке, но еще до операции. Начала ему говорить, что у меня болит пенис, и подробно описывать симптомы.
Он долго на меня таращился, кивал, потом сказал раздеваться. Я сняла юбку, он надел перчатки, но когда увидел мой пенис, просто потерял дар речи. Он долго переводил глаза с меня на мои гениталии и назад, пока не пришел в себя.
Окружающие люди
Один из самых чувствительных аспектов транс-опыта — это отношение общества, близких и незнакомых людей. Стереотипы относительно мужской и женской роли транс-люди ощущают на себе даже сильнее, чем цисгендерные. Они также сталкиваются с сексизмом, различными формами сексуальных домогательств и насилия.
Катя: Я всегда знала, что мы живем в мужском мире, но после перехода столкнулась с этим лично. При том что я живу открыто как транс-женщина, мне кажется, что я огребаю процентов 20 из того, что приходится терпеть цисгендерным женщинам. Однажды я шла поздно вечером с работы, остановилась машина, из нее вылез огромный мужик и начал лезть ко мне. Все обошлось, но меня где-то год трясло после этого.
Я до сих пор работаю там же, где и до перехода, и прямо на собственной шкуре ощутила контраст — настолько поменялось отношение.
Даже при том, что у нас в компании гендерные стереотипы не в почете. То коллега не дает себя перебивать — мол, раз я женщина, должна сидеть и молча кивать. То идею сложнее продвигать — раньше достаточно было одного разговора, и мне говорили, мол, верю в тебя, дерзай. А сейчас то и дело слышу: «А ты все взвесила?», «А у тебя достаточно данных?», «Мне нужно подумать». Мои мозги не изменились, но стало сложнее. Отношение женщин тоже поменялось. До перехода, когда я презентовала проект и хотела конструктивной критики, женская часть коллег в основном кивала и соглашалась, добиться от них хоть слова поперек было невозможно. Сейчас они воспринимают меня как равную себе и легче включаются в обсуждение.
Максим: Мужской мир теперь на моей стороне. По работе мне часто приходится общаться с чиновниками и разными незнакомыми людьми, чтобы продвигать свои идеи или о чем-то с ними договариваться. И так как я выгляжу как «настоящий мужик», мужчины относятся ко мне серьезно, а женщины уважительно.
Язык у меня хорошо подвешен, и в итоге я почти всегда добиваюсь своего. Я прекрасно осознаю свои привилегии как мужчины и осознанно ими пользуюсь для дела. Хотя, конечно, это сексизм, и да, я против него.
Катя: Я начала переход три года назад, на тот момент у меня была жена, девятилетний сын и годовалая дочь. Сын воспринял нормально. После моего перехода мы расстались с женой и я живу отдельно, но постоянно приезжаю к детям. Сын скучает по мне, и для него скорее это расстройство, нежели мой переход. Младшая, ей четыре, еще не особо понимает. Она знает, что есть мама и есть Катя и что Катя — это что-то родное. В процессе перехода, когда я уже выглядела женственно, сын часто на автомате называл меня папой. Потом я поговорила с ним, и мы решили, что на публике он будет называть меня Катей, чтобы не шокировать людей.
Максим: Как-то мы со Степаном поехали в гости к его родственникам, и вышло забавно. Несмотря на то что он с бородой и выглядит маскулинно, они по-прежнему называют его старым именем и обращаются к нему в женском роде.
А тут я, крупный бородатый мужик. С одной стороны, если они воспринимают его как женщину, то должны были быть рады, что он привел в дом мужика. С другой — они видят, что перед ними сидят двое мужчин и они пара. Бедные, они никак не могли выбрать между гомофобией и трансфобией, обе вещи такие привлекательные.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
ЛГБТ образование Трансгендеры
Для трансгендерных мужчин боль во время менструации — это больше, чем просто физическая
Когда у трансгендерной модели и активиста Кенни Итана Джонса начались первые месячные, он столкнулся как с физической, так и с психологической болью. Поначалу Джонс, который на тот момент еще не стал трансгендером, чувствовал, что теряет контроль и не понимает, что происходит с его телом. Однако одно было ясно: он не чувствовал себя собой.
«Я не верил, что месячные станут частью моего жизненного опыта», — сказал Джонс NBC News.
«Я чувствовал себя изолированным; все, что касается месячных, было предназначено для девочек, но я, мальчик, испытывал это, и ничто в мире не задокументировало это».
В настоящее время он сталкивается с целым рядом проблем из-за ежемесячных кровотечений, особенно когда дело доходит до средств гигиены во время менструации.
«Месячные уже вызывают у меня сильную [гендерную] дисфорию, но эта дисфория усиливается, когда мне приходится покупать продукт с пометкой «женское здоровье» и в большинстве случаев красивый и розовый», — Джонс. объяснил.
Некоторые трансгендерные и гендерно-неконформные люди, у которых менструация, например Джонс, говорят, что, когда товары классифицируются как товары для женщин, они могут чувствовать себя отчужденными — и даже могут вообще не покупать их.
«Я определенно заметил позитивный сдвиг в обсуждении женщин, у которых есть менструация, но стигма в отношении транс-мужчин, небинарных и интерсексуальных людей, у которых они есть, все еще жива и здорова», — сказал Джонс, который привлек внимание в 2018 году, когда он был лицо рекламной кампании британской компании по производству средств для менструации.
«Люди до сих пор не хотят думать, что не только у женщин бывают месячные».
Дженнифер Вайс-Вульф, основатель компании Period Equity, выступающей за недорогие и доступные продукты для менструации, сказала: «Каждый, у кого менструация, должен участвовать в обсуждении и принятии решений о своем здоровье и благополучии».
Загрузите приложение NBC News для получения последних новостей и политики
Препятствия, с которыми сталкиваются некоторые транс-мужчины и гендерно-неконформные люди, у которых менструация, включают высокую стоимость средств для менструации, отсутствие доступа к продуктам, проблемы безопасности и неадекватное медицинское обслуживание. Некоторые из этих проблем недавно стали известны, когда в октябре стала вирусной история о производителе продуктов для менструации, который всегда удалял женский знак со своих гигиенических продуктов.
Экономическая уязвимость
Коробка из 36 тампонов, которые можно легко использовать в течение одной менструации, может стоить до 12 долларов — это значительно больше, чем федеральная минимальная заработная плата в размере 7,25 долларов в час.
Кроме того, средства гигиены во время менструации, продаваемые в США, по-прежнему облагаются налогом с продаж в 32 штатах.
Опрос, опубликованный в прошлом году в журнале «Акушерство и гинекология», показал, что почти 64 процента женщин с низким доходом в Сент-Луисе, штат Миссури, не могут позволить себе продукты для менструального цикла, и почти половина женщин, участвовавших в опросе, не могут себе этого позволить. позволить себе как продукты питания, так и продукты для менструации.
По словам Родриго Хенг-Лехтинена, заместителя исполнительного директора Национального центра трансгендерного равенства, стоимость и налогообложение продуктов для менструации могут ударить по трансгендерам еще сильнее.
Трансгендеры, по словам Хенг-Лехтинен, «испытывают бедность, безработицу и неполную занятость в более высоких темпах, поэтому здесь существует абсолютная экономическая уязвимость».
Исследование трансгендеров США, проведенное его организацией в 2015 году, показало, что трансгендеры более чем в два раза чаще живут в бедности и в три раза чаще остаются безработными, чем население в целом.
Отсутствие доступа
Мало того, что на трансгендеров влияет стоимость средств для менструального цикла, они также могут не иметь к ним доступа, когда они бесплатны. Хотя они иногда доступны бесплатно в женских туалетах, Габриэль Арклз, старший юрист проекта ACLU по ЛГБТ и ВИЧ, сказал, что те, у кого менструация и кто чувствует себя более комфортно в мужских туалетах, почти никогда не будут иметь доступа к бесплатным тампонам и прокладкам.
Некоторые школы, такие как Нью-Йоркский университет, предприняли шаги по распространению бесплатных средств гигиены во время менструации в кампусе, особенно в женских и гендерно-нейтральных туалетах и офисах. В то время как сторонники аплодируют тем, кто отдает приоритет инклюзивности во время менструации, они утверждают, что эти продукты должны быть во всех туалетах.
«Это медицинский продукт, поэтому он должен быть широко доступен. Я думаю, что всем в обществе будет лучше, если они будут более доступны по более низким ценам или бесплатно в большем количестве мест», — сказал Хенг-Лехтинен.
Бездомные трансгендерные мужчины сталкиваются с аналогичными препятствиями при доступе к тампонам и прокладкам в приютах. По словам Арклза, женские приюты, если смогут, предложат продукты, в то время как мужские приюты, скорее всего, не будут иметь вариантов для тех, у кого менструация.
Соображения безопасности
Даже если стоимость не имеет значения, пользование мужским туалетом может быть пугающим для тех, у кого менструация. Звук открывания тампона или прокладки или просто переноса их может привлечь нежелательное внимание.
«У вас может быть этот ежемесячный страх, когда вы обеспокоены тем, что если вы пойдете в туалет и кто-то увидит тампон, то они начнут задавать вопросы», — сказал Хенг-Лехтинен.
Исследование трансгендеров США 2015 года, крупнейшее исследование трансгендеров в США, показало, что почти 60 процентов респондентов-трансгендеров сообщили, что слишком боятся пользоваться общественными туалетами из-за боязни конфронтации. Двенадцать процентов сообщили, что подвергались словесным оскорблениям при доступе в туалет в прошлом году.
«В мужских туалетах, как правило, даже нет места для выбрасывания продуктов менструального цикла внутри кабинки. Мы должны выбрасывать их в мусорное ведро в общей зоне туалета или даже за его пределами», — сказал Арклз. «Это в лучшем случае неудобно, а в худшем — выбивает нас из колеи и подвергает нас возможной дискриминации и насилию».
Насилие — очень реальная проблема для трансгендерных и гендерно-неконформных американцев. Опрос трансгендеров в США показал, что почти каждый десятый трансгендерный респондент сообщил о физическом нападении из-за своей гендерной идентичности за год до опроса, и почти половина сообщила о сексуальном насилии в какой-то момент своей жизни. Последний отчет ФБР о преступлениях на почве ненависти показал, что в период с 2017 по 2018 год количество сообщений о трансгендерном насилии увеличилось на 34 процента9.0003
Неадекватная помощь
Дискриминация и стигматизация при обращении за медицинской помощью в связи с менструальным циклом и репродуктивным здоровьем — от лечения нерегулярного менструального цикла до мазка Папаниколау и скрининга на рак шейки матки — являются дополнительными препятствиями для трансгендерных людей, у которых менструация.
Исследование трансгендеров в США показало, что у каждого третьего респондента был хотя бы один негативный опыт общения с поставщиком медицинских услуг — от словесных оскорблений до отказа в лечении и даже обучения поставщика услуг трансгендерным лицам для получения надлежащего ухода.
Доктор Джуно Обедин-Маливер, доцент Медицинской школы Стэнфордского университета и соруководитель исследования PRIDE, говорит об общем недостатке знаний о том, как поддерживать трансгендерных, небинарных и интерсексуальных людей, а также о стигматизации и дискриминация, способствуют этому негативному опыту в области здравоохранения.
«Хорошее лечение начинается с уважения и понимания того, кто такие пациенты, и отказа от предположений», — сказал Обедин-Маливер.
Доктор Мира Шах, главный врач организации Planned Parenthood Hudson Peconic, сказала, что отсутствие у медицинских работников знаний о проблемах со здоровьем ЛГБТК «может заставить пациентов чувствовать себя невероятно некомфортно и может даже привести к тому, что они вообще не обратятся за медицинской помощью».
Исторически сложилось так, что медицинские знания были гендерно-ориентированными и не отражали гендерное разнообразие, согласно Обедину-Маливеру. В результате может возникнуть неправильное представление о том, что такое менструация для любого, кто не является цисгендерной женщиной.
«Нам необходимо расширить дискуссию о сексуальном и репродуктивном здоровье и отойти от исключительно гендерного разговора о женщинах и думать о людях всех полов», — пояснил Обедин-Маливер.
Шах сказал, что если медицинские работники не примут гендерную инклюзивность в своей медицинской практике, к пациентам, скорее всего, будут обращаться с неправильными местоимениями, задавать неуместные вопросы или сталкиваться с задержкой медицинской помощи.
В мае появились сообщения о беременном трансгендерном мужчине, который обратился за помощью в отделение неотложной помощи из-за сильной боли в животе. Пациент сказал медсестре, что он трансгендер, и его домашний тест на беременность дал положительный результат, но, как сообщается, персонал не счел это срочным.
К моменту начала лечения он родил мертворожденного.
Шах и Обедин-Маливер сказали, что многие из их пациентов пережили неадекватное медицинское обслуживание. Но хотя есть много возможностей для улучшения, все больше и больше поставщиков медицинских услуг узнают о проблемах, характерных для трансгендерных и гендерно-неконформных пациентов. И есть ресурсы для тех, кто хочет найти подтверждающих и знающих поставщиков медицинских услуг, таких как каталоги поставщиков, доступные в Health Professionals Advancing LGBTQ Equality и Campaign for Southern Equality.
Что касается Кенни Итана Джонса, он сказал, что не собирается прекращать выступать за трансгендерную медико-санитарную помощь.
«В 2020 году я буду бороться за дальнейшее вовлечение моего сообщества», — сказал он.
Подписывайтесь на NBC Out в Twitter, Facebook и Instagram
Вспоминая Мэтью Анджело Спампинато, трансгендерного мужчину, с «Улыбкой, которая может изменить день»
Мэтью Анджело Спампинато, 21-летнего белого трансгендерного мужчины , был баристой в Starbucks в Нью-Касле, штат Делавэр.
Клиенты и сотрудники описывали его как яркого, доброго и «глотка свежего воздуха». Один коллега сказал: «Он всегда был таким самоотверженным. Он всегда спрашивал, как у всех дела, даже когда у него самого был не очень хороший день». Постоянный посетитель магазина описал его как человека с «улыбкой, способной перевернуть день».
9 февраля 2022 года Спампинато погиб в автокатастрофе в Нью-Касле. Смерть Спампинато — это как минимум пятое насильственное убийство трансгендера или гендерно-неконформного человека в 2022 году. Мы говорим «по крайней мере», потому что слишком часто об этих смертях не сообщается или сообщается неправильно. В 2021 году, несмотря на ограничения в отчетности, HRC второй год подряд официально зафиксировал наибольшее количество случаев трансгендерного насилия со смертельным исходом с тех пор, как мы начали отслеживать это насилие в 2013 году.
Согласно местным новостям, Спампинато недавно переехал в Делавэр после того, как навестил друга и влюбился в этот район.
После переезда он написал в Instagram, что ему «впервые нравится переживать осень и зиму в новом штате». Он также поделился новостями о своем переходе в социальных сетях, рассказав, что ждал четыре года, чтобы получить рецепт на тестостерон, и написав: «Я рад, что не сдался».
Двоюродный брат Спампинато описал его как «очень упрямого… Как только он задумал что-то, он пошел с этим… Я хочу, чтобы люди думали о нем как о человеке, у которого была семья (и) люди, которые любили его. Я бы все отдала, лишь бы увидеть его». Спампинато писал, что в 13 лет понял, что он не цисгендер, и хотя не все в его жизни поддерживали его, он ценил тех, кто был таким.
Тори Купер , Директор кампании за права человека по взаимодействию с общественностью Инициативы справедливости для трансгендеровСмерть Мэтью трагична, но единственным ярким светом было то, что он прожил свою жизнь в окружении людей, которые любили и уважали его. Он жил своей мечтой со здоровой системой поддержки. Со всеми проблемами, с которыми сталкиваются трансгендерные и небинарные люди в обществе, в том числе с пренебрежением к нашей жизни, так важно, чтобы союзники праздновали и поддерживали наше сообщество.
Пусть Мэтью никогда не будет забыт теми, кто любил его, и теми, кто дорожит нашим сообществом». Полиция первоначально идентифицировала Спампинато по его имени при рождении, но позже было подтверждено, что он трансгендер и находился в процессе законного перехода, когда он умер. По словам представителя полиции штата старшего капрала. Джейсон Хэтчелл: «У следователей нет новых зацепок в отношении водителя, который его убил».
Процесс получения точной идентификации может быть длительным, дорогостоящим и трудным процессом для трансгендеров и гендерно неконформных людей в Соединенных Штатах. Если сделать этот процесс более дешевым и доступным, это не только повысит безопасность лиц, которым требуются точные и подтверждающие документы, удостоверяющие личность, но и позволит должностным лицам точно идентифицировать людей в тяжелых ситуациях.
Точная документация, удостоверяющая личность, не только подтверждает, но и является ключом к уважению жертв насилия со смертельным исходом в трансгендерном и гендерно-неконформном сообществе.
На уровне штата трансгендеры и гендерно-неконформные люди в Делавэре явно защищены от дискриминации при трудоустройстве, жилье, образовании и общественных местах. Делавэр включает как сексуальную ориентацию, так и гендерную идентичность в качестве защищенных характеристик в свой закон о преступлениях на почве ненависти. Хотя в последнее время мы наблюдаем некоторые политические успехи в поддержку и одобрение трансгендеров, в этом году мы также столкнулись с атаками против ЛГБТК+ на многих уровнях власти. На момент написания этой статьи более 270 законопроектов против ЛГБТК+ находились на рассмотрении в законодательных собраниях штатов по всей стране, более 90 из которых напрямую нацелены на трансгендеров.
Дополнительные ресурсы:
Узнайте больше о случаях насилия со смертельным исходом, которые отслеживает HRC, детали которых неясны.
